Аветик Исаакян: Равви Гиллель

Равви Гиллелю было... 40 лет, когда он покинул Вавилон и пришел в Иерусалим, дабы пополнить свои знания. Он работал, получал поденную плату, на половину кормил семью, другую половину отдавал привратнику известной школы за право слушать божественное слово, которому учили знаменитые законоведы раввины Шемая и Абталион.

Однажды ему не удалось ничего заработать и привратник не впустил его бесплатно. Тогда он поднялся на крышу, всунул голову в оконное отверстие и стал слушать учителей.

Пятница была на исходе, была зима, всю ночь шел снег, и, когда наступило утро, Шемая сказал Абталиону:

- Брат мой Абталион, в этот час всегда светло. Почему же сегодня темно?

Все посмотрели наверх и увидели человеческое лицо, которое закрыло окошко. Они поднялись на крышу, нашли Гиллеля, засыпанного толстым слоем снега, привели его к себе, отряхнули и посадили у печки.

- Он стоит того, братья, и не грех ради него нарушить священную субботу, - сказали в один голос равви и ученики.

Он был полон мудрости и потому получил от этих прославленных раввинов намного меньше, чем сам им дал.

Был он знатоком всех наук и знал все языки и наречия. Он постиг звуки гор и долин, шорох трав и деревьев, язык птиц и животных.

Был он кроток и ласков и был полон бесконечного терпения и бесконечной доброты. Свою еду он отдавал неимущим и сожалел о том, что не может дать большее.

Чтоб испытать его терпение, люди часто бились об заклад. И вот однажды поспорили двое. Один из них упрямо твердил:

- Я его рассержу. Обязательно...

Пятница была на исходе. Гиллель был дома и как раз собирался купаться, когда пришел спорщик и позвал:

- Дома равви? Дома равви Гиллель?

Оделся равви и вышел.

- Чего ты желаешь, сын мой? - спросил Гиллель.

- Хочу задать тебе вопрос.

- Говори, сын мой, говори.

- Почему головы у вавилонян такие бесформенные?

- Важный вопрос задал ты, сын мой, - ответил Гиллель. - Это потому, что у них нет дельных повитух.

Спорщик ушел, но тотчас же вернулся и снова позвал. Равви снова оделся и вышел.

- Хочу задать тебе еще один вопрос.

- Говори, сын мой, говори, - ответил равви.

- Почему у тармудцев глаза больные?

- Важный вопрос задал ты, сын мой. Это, наверное, по той причине, что они живут в стране песков.

Спорщик ушел, но тотчас же снова вернулся и позвал равви.

Гиллель снова оделся и вышел.

- Почему у апракцев ступни плоские?

- И это важный вопрос, сын мой, - ответил с прежним спокойствием равви. - Это потому, что они живут в болотистой местности.

- У меня еще много вопросов, но я боюсь рассердить тебя.

Гиллель получше застегнулся и, спокойно сев, промолвил:

- Спрашивай, сын мой, спрашивай все, что хочешь.

- Ты тот Гиллель, которого израильтяне считают своим патриархом и так сильно восхваляют?

- Да, я равви Гиллель.

- Было бы лучше, если б такого, как ты, не было в Израиле.

- Почему, сын мой?

- Потому что из-за тебя я проспорил 400 зуз.

- Ступай, милый мой, и после этого будь благоразумней, меня никто не может вывести из терпения.

Однажды некий чужестранец пришел к равви Шаммаю, который был противником Гиллеля, и сказал ему:

- Я приму вашу веру, если ты научишь меня торе за столько времени, сколько я могу простоять на одной ноге.

Разгневался нетерпеливый Шаммай и выгнал его, потрясая посохом.

Пришел он к Гиллелю и повторил свое предложение.

- Что ненавистно тебе самому, того не делай ближнему. Вот все учение, остальное - пояснение к этому, - кротко ответил равви Гиллель.

1923 г, Венеция.