Страх, боль, неопределенность: Исход армян из Арцаха глазами волонтеров и журналистов
Страх, боль, неопределенность. Это те чувства, с которыми жили армяне Арцаха в поствоенный период, когда после 44-дневной войны 2020 года непризнанная республика оказалась в тяжелом геополитическом и социально-экономическом положении. Это те чувства, с которыми они живут и сейчас — после трагических событий сентября прошлого года.
19 сентября 2023 года, после многомесячной блокады, Азербайджан возобновил боевые действия против населения республики, что привело к исходу армян со своей исторической родины. По официальным данным, к концу сентября число насильственно переселенных лиц из Арцаха близилось к 100 тысячам человек. Впервые за свою многовековую историю Арцах, который считается колыбелью армянской цивилизации, остался без армян…
Масштабы этой трагедии еще придется осмыслить — как в историческом, так и общественно-политическом срезе. Но тогда все внимание было приковано к другой, человеческой трагедии, которая развернулась в Горисе и близлежащих населенных пунктах юга Армении, куда хлынули первые потоки беженцев. О человеческом горе, сострадании и неугасаемой надежде рассказали главные очевидцы событий — волонтеры и журналисты, которые в те страшные дни находились в пунктах приема беженцев.
Диана Арушанян, волонтер, студентка: «Бросили все дела и помогали людям»
Я родом из Арцаха. Эти события затронули моих родных: им пришлось все бросить, приехать в Ереван, начать жизнь с нуля. И я бы не сказала, что мы прошли через это: нужна какая-то стадия принятия. Больше всего я переживаю за пожилых: мне тяжело смотреть на своих бабушку и дедушку. Там они построили дом, там покоятся их близкие. И как теперь в 80 лет строить что-то новое?
Как вы знаете, до событий 19 сентября в Арцахе была затяжная блокада. Мои близкие находились там. Для меня это было очень тяжело: мои родные истощаются — без продовольствия и медикаментов. А я больше не могу даже поехать к ним и чем-то помочь. Думаю, у всех, кто находился тогда в Армении, было такое состояние. Поэтому, как только появилась возможность поехать в Горис и хоть как-то помочь, я сразу это сделала. В первые дни нас было мало: двое суток мы работали без перерыва, без еды и сна. Но потом ситуация стала постепенно регулироваться, так как из разных точек Армении стали приезжать волонтеры.
Я было потрясена, когда впервые зашла в штаб Красного креста и увидела первые потоки беженцев из Мартакерта и близлежащих сел. Все они были жутко худые. Я понимаю, что это из-за блокады. Люди были худые, в грязной ободранной одежде, так как из-за бомбежек спали они на полу подвалов… Когда ты уже вторые сутки принимаешь беженцев и видишь это горе, слышишь все эти ужасные истории из первых уст, то, кажется, что твоя психика уже готова ко всему. Но есть истории, которые я не смогу забыть. И я понимаю: это то, с чем придется жить дальше. Помню, как в пункт регистрации подошли бабушка и дедушка, а с ними их внук. Ребенок был в тяжелом психологическом состоянии, он выкрикивал какие-то неразборчивые слова. И тут они рассказали, что на их дом упал снаряд, прямо на глазах ребенка погибли родители. Все вещи и документы у них сгорели.
В эти страшные дни, с 24 по 26 сентября, жители Гориса бросили все дела и помогали беженцам. Весь город делал все возможное, чтобы помочь арцахцам. Там были школьницы, которые пораньше ушли с уроков, чтобы помочь беженцам с детьми. Они держали на руках грудничков пока взрослые разбирались с документами. В городе закончился шоколад, потому что люди покупали его детям, зная, что те были в блокаде и мечтали о сладостях. Из всех точек Армении приезжали люди, что вернуло мне веру в людей, веру в Армению, веру в наше единство.
Гаяне Енокян, журналист: «Когда-то горисская дорога вела в Арцах, а сейчас…»
По дороге в Корнидзор я еще не представляла, куда еду. Мои мысли были профессиональные: я была на связи с редакторами международных СМИ, планировала свою работу с места событий. Но когда на рассвете мы добрались в Корнидзор, все изменилось. Больше не представлялось возможным быть просто журналистом — да и, думаю, неуместно.
Я всегда любила Горис. Он ассоциировался у меня со счастьем, но в те дни мы встретились с другим, безутешно печальным городом. Один из наших коллег очень верно подметил: «когда-то горисская дорога вела в Арцах, а сейчас…» Я наблюдала за улицами, которые разрывают пробки и вереницы машин; люди не знали, что делать, куда идти. Там больше не ощущаешь себя журналистом, ты человек, который в борьбе с самим с собой пытается не потерять веру. Вдруг ко мне пришло болезненное осознание: через несколько дней в Арцахе больше не останется армян.
Обычно я хорошо помню всех людей, которые стали героями моих интервью. Но воспоминания этих страшных дней будто размылись. Как в те дни, так и в последующие месяцы у меня было много интервью с насильственно переселенными арцахцами. И все их истории похожи друг на друга: лишения блокады, выезд под бомбежками, потеря родных, неопределенность, предательство, безысходность, боль…
Помню, как в Горисе беседовала с женщиной, которая от боли злилась на весь мир — почему все так безразличны к их беде, почему они остались одни? Мне стало тяжело, ведь этот праведный гнев был направлен на меня, как на представителя международной прессы. В какой-то момент я расплакалась вместе с ней, и она моментально изменилась. Будто бы забыла о своей боли и окружила меня заботой. Она поставила руку мне на плечо и стала утешать. Это она потеряла близких, кров. Это она нуждалась в утешении, но при этом утешала сама. В ее сердце, которое разрывалось от огромной боли, нашлось место и для моей боли. Для меня это то качество, которое говорит о настоящей человечности.
В нашем языке есть такая обыденная фраза «цавт танем» (в переводе — возьму твою боль на себя), которая на самом деле имеет более глубокий смысл. Нашему народу характерна эта черта —готовность взять чужую боль на себя.
Ната Бреттелл, фотограф, публицист: «В Горисе увидела огромную трагедию и огромную человечность»
Перед поездкой в Горис меня предупреждали, что мы едем в ад. Приехали поздно ночью, сначала в Вайк, затем — в Гориский Театр, куда прибывали автобусы с беженцами из Арцаха. Измученные, больные, голодные, обезвоженные, с открытыми ранами - люди прибывали. Кто был на ногах, кого везли на каталках. Плакали дети. Дети, как их было много! Всех возрастов, улыбчивые, грустные, с особыми потребностями. Чтобы как-то их развлечь, спрашивала - «хочешь я тебя сниму?». Они тут же забавно вставали в «позы», улыбались. А потом мы вместе рассматривали фотографии на маленьком экране камеры. Хоть ненадолго, им было весело.
Были случаи, когда люди умирали в автобусах, так и не добравшись до Армении. Их дети и внуки продолжали путь с умершими. Около полуночи отключили свет. Врачи работали в темноте, в бликах фонариков и телефонов. Но, несмотря на все страдания, эти измученные войнами, голодом, болезнями и горем люди проявляли доброту и человечность… Так, один из мужчин, которого вот уже несколько дней мучил жар, взял только жаропонижающие таблетки, отказавшись от пакета первой помощи. А вдруг кому-то больше пригодится. Помню, как вышла ночью на улицу, а там дождь. В темноте сидел дедушка, а у его ног грелись две курочки и маленькая собачка. Он сделал им подстилку из одежды, чтоб было теплее. Это все, что он смог вывезти.
Фотографировать людей мне было крайне неловко. У них трагедия, им невыносимо плохо, а тут я с камерой в их личное пространство — фотографирую их чувства, слезы… Хотя люди почти не плакали (может, им легче было бы, заплачь они?). Многие сидели окаменевшие в своем горе. Я старалась незаметно проскочить мимо, фотографировать на лету, чтобы не беспокоить их. Кто не реагировал на меня, кто кричал — «Хватит нас снимать!» (нас, фотографов, там было немало). Кто-то закрывал лицо руками, будто, стыдясь всего, что с ними происходит. Я заплакала. Давилась слезами и старалась, чтобы никто не видел — моих слез им только и не хватало! Но один мужчина все же заметил. Посмотрел на меня так тепло, сочувственно и закивал, мол «да, бала джан, тяжело…» Так мы и стояли рядышком — смотрели друг на друга и молчали, пока я не успокоилась. В Горисе я увидела огромную трагедию и огромную человечность.
Беседовала Ася Ерицян — журналист, преподаватель Российско-Армянского университета
Фото — Ната Бреттелл