Армянский музей Москвы и культуры наций

View Original

Иван Агаянц. Легенда советской разведки: спасение «большой тройки» и дружба с Шарлем де Голлем

В дни проведения Тегеранской конференции 1943 года под руководством Ивана Агаянца была сорвана немецкая операция «Длинный прыжок» по ликвидации «большой тройки», руководителей СССР, Великобритании и США — Иосифа Сталина, Уинстона Черчилля и Франклина Рузвельта. Однако о самом Агаянце известно не так много. Даже название созданного им специального подразделения до сих пор засекречено. «А работало это направление столь успешно, что в обход всяческих бюрократических канонов его руководителю полковнику Агаянцу было присвоено в 1965 году звание генерал-майора. Случай для тех лет — редчайший», — рассказывает об Агаянце историк разведки Николай Долгополов в книге «Легендарные разведчики. На передовой вдали от фронта — Внешняя разведка в годы Великой Отечественной войны».

Когда началась Великая Отечественная война, Агаянца под псевдонимом Иван Авалов направили в Иран как советника посольства Советского Союза в Тегеране. В Иране он руководил работой по выявлению и ликвидации нацистской агентурной сети, курировал резидентскую деятельность, осуществлял внешнее руководство знаменитой группы «Амира» — Геворка Вартаняна, которому тогда было 19 лет. Эту группу Агаянц назвал «легкой кавалерией» — ее члены передвигались по городу на велосипедах. На Тегеранской конференции Агаянц и группа Вартаняна обеспечили безопасность Сталина, Рузвельта и Черчилля. За несколько дней до начала конференции в Тегеране уже проводились аресты немецких агентов.

Сталин, Рузвельт и Черчилль на Тегеранской конференции. Фото: wikipedia.org

Имя Ивана Агаянца появилось в открытой печати благодаря Геворку Вартаняну, первым наставником которого Агаянц стал в Тегеране во время войны. «4 февраля 1940 года я впервые вышел на встречу с советским резидентом Иваном Ивановичем Агаянцем. Был он человеком строгим и в то же время добрым, теплым. Это именно Агаянц в 1943 году руководил, подчеркиваю, руководил с государственных высот, координировал серьезнейшую операцию по предотвращению покушения фашистского диверсанта № 1 Скорцени на Сталина, Рузвельта и Черчилля во время Тегеранской конференции. Агаянцу, которому исполнилось всего 32 года, подчинялись 120 оперативных советских сотрудников. Все они были разбиты на периферийные резидентуры, число которых в разные годы войны достигало 41. Я работал с ним до конца войны, пока он не уехал в 1945-м во Францию», — рассказывал Геворк Вартанян в беседе с Николаем Долгополовым.

Николай Долгополов отмечает, что операция по предотвращению немецкого «Длинного прыжка», возможно, оказалась не самой главной в карьере Агаянца. Именно ему, сыну армянского священника, было суждено выполнить сугубо доверительный приказ главы Советского государства: выяснить, с кем из многочисленных руководителей Франции, не смирившихся с немецкой оккупацией, следует иметь дело. Об этой странице в биографии Ивана Агаянца и не только Николай Долгополов рассказывает в книге «Легендарные разведчики. На передовой вдали от фронта — Внешняя разведка в годы Великой Отечественной войны», отрывок из которой публикует Армянский музей Москвы.

Иван Агаянц (1911–1968). Фотография 1968 года / hayazg.info

РЕЗИДЕНТ ДРУЖИЛ С ДЕ ГОЛЛЕМ

Казалось, на роль своеобразного селекционера подошел бы опытный дипломат-аналитик. Но во время тяжелой войны положились на разведчика. 1 августа 1943 года Иван Агаянц вылетел на самолете союзников из Тегерана в Алжир. В Иране Агаянц был известен всем как дипломат советского посольства Иван Авалов. Эта фамилия сохранилась за ним для работы под прикрытием и на послевоенные годы. Был у него и другой псевдоним — оперативный, для своих — Форд.

Это сейчас мы знаем, какую большую роль сыграл генерал де Голль в развитии отношений наших двух стран. Но в первые годы войны западные союзники в молодом французе сомневались, считали его калифом на час. Предполагалось, что главным собеседником для «Большой тройки» станет более сговорчивый в отношениях с Великобританией и США, действительно хорошо известный генерал Жиро. Только он пользовался открытой поддержкой англичан и американцев.

Но в Алжире начал действовать созданный генералом де Голлем и пока еще совсем непонятный для Кремля Национальный комитет сражающейся Франции (НКСФ). И Агаянцу поручили организовать при нем представительство СССР.

Что представляет собой Национальный комитет сражающейся Франции, было неясно. Некоторых московских стратегов волновали его трения с французскими коммунистами. А может быть, это просто разногласия, возникшие на первых порах? Будут ли представлены коммунисты в новом правительстве после войны? Союзники из Англии и США упрекали де Голля в высокомерии и внушали это при каждом удобном случае советским партнерам.

Прибытие в Москву генерала де Голля, 2 декабря 1944 года. Вячеслав Молотов и де Голль обходят фронт почетного караула. Фото С. Гурарий / virezkipress.ru

В Алжире Агаянц, мгновенно оценив обстановку и действия многочисленных важных и второстепенных лиц, возобновил личные взаимоотношения с возглавившим комитет генералом де Голлем, с которым судьба коротко свела его еще в Тегеране. Поверив в молодого француза, Агаянц решил сойтись с ним поближе, чтобы рассеять сомнения.

Высшему руководству страны надо было понять, что представляет собой генерал. Может ли он превратиться в национального лидера? Личные контакты с де Голлем позволили Агаянцу сделать ряд правильных выводов об отношении француза к американцам и англичанам. Узнать, какой тот видит борьбу с фашистами. Не пойдет ли на сотрудничество с теми, кто предлагает объединить после физического уничтожения Гитлера силы с США и Англией, навалиться всем вместе на СССР. Как представляет себе генерал послевоенное устройство Европы.

У Агаянца была еще одна, чисто разведывательная миссия: выяснить, чем конкретно занимаются в Алжире разведки союзников. Со всеми этими задачами, поставленными Сталиным, он справился безупречно.

Агаянц провел с де Голлем несколько встреч. Отношения у них сложились доверительные. Беседовали они подолгу. Познакомился Иван Агаянц и с ближайшими помощниками де Голля — выслушал их оценки ситуации, узнал о планах. Выяснилось, что и американские, и английские спецслужбы к де Голлю и его сподвижникам относятся скептически, никакого интереса к его комитету не проявляют.

Между тем де Голль тоже разобрался в своем собеседнике, оценил его искренность. Французу понравился посланец Москвы — культурен, блестяще образован, хорошо знаком с принципами внешней политики его страны. Вероятно, понимая, с кем он имеет дело, генерал решил через Ивана Авалова дать понять Москве свою готовность к сотрудничеству.

Агаянц сумел донести до Сталина: у СССР есть вероятные союзники в оккупированных крупных странах Европы. Московский диалог Сталина и де Голля, к обоюдному удовлетворению сторон, состоялся и продолжался гораздо дольше намеченного. А информация из Алжира была учтена советской стороной на Тегеранской конференции и при выработке наших с французами послевоенных отношений, чему де Голль был искренне рад.

Закончилась Тегеранская конференция [28 ноября – 1 декабря 1943 года. — Прим. ред.], и Агаянц снова отправился в Алжир. На этот раз он встречался с Морисом Торезом. Руководитель коммунистов Франции поведал посланцу Москвы, как именно видится ему участие мощной тогда компартии в правительстве страны, которое будет сформировано после победы над фашизмом.

Отвлекусь (Н.Д.) немного от французской темы. Человек, взваливший на себя немыслимый объем работы, успевал проводить оперативные мероприятия не только в Иране, но и работал против немцев в нескольких странах Северной Африки и Ближнего Востока. Особенно важны были его командировки в Египет, Алжир, Ирак. Он наладил отношения и с иранскими курдами. В горных селениях «советник Авалов» появлялся в национальной одежде, в чалме, в разношенных старых башмаках. Разнообразие в методах работы поразительное. И, понятно, скольких усилий, в том числе и физических, это стоило.

Постоянное напряжение сказалось на здоровье. Иван Иванович тяжело болел. Мучил, не отпускал подхваченный в Иране туберкулез. Но он продолжал работать. Болезнь терзала всю оставшуюся жизнь. После операции он много лет жил с одним легким. Но никто ни разу не слышал от него ни одной жалобы. Терпел. И, может, от этого сострадал другим, всегда приходя на помощь в ней нуждающимся.

Закончилась война, и в 1946 году Агаянц был назначен резидентом во Франции, куда переехал с женой и тремя детьми. Поле деятельности для разведки широченное. Во французскую столицу на важные международные конференции зачастили делегации со всего света. Здесь заключались договоры — политические и экономические. Париж находился под пристальным наблюдением всех разведок. Агаянцу предстояло установить контакты не только с французами, но и с членами делегаций других стран. Обстановка, по мнению резидента, была для этого благоприятная.

Руководители советского внешнеполитического ведомства Молотов и Вышинский, регулярно получавшие информацию, добытую разведкой, были довольны. По свидетельству одного из участников тех событий, «нас неоднократно принимал Вячеслав Михайлович Молотов и не только благодарил за полезную работу, но и ставил задачи по освещению тех или иных интересовавших советскую делегацию вопросов».

Особый успех — План Маршалла по послевоенной политике США и их союзников в Европе. Он попал в руки Агаянца благодаря преданной и смелой агентуре. А она была и в кругах, специально занимающихся разнообразными направлениями в отношениях с Советским Союзом, и во французской контрразведке. Это помогало избежать провалов, свести к минимуму количество провокаций. Секретный вариант этого плана тотчас был передан членам прибывшей в Париж советской делегации.

Подписание Советско-французского договора, 1944 год. Посередине стоят Сталин и де Голль, договор подписывает Молотов. Фото С. Гурарий / virezkipress.ru

В те послевоенные годы генерал де Голль опять пошел на контакт с Агаянцем. Им не мешала и разница в возрасте. Де Голлю — 56, советский дипломат на 20 лет моложе. Они прекрасно понимали друг друга. Я (Н.Д.) уверен, что Иван Иванович смог оказать определенное влияние на де Голля. Эти отношения с руководителем Франции сыграли большую роль в нашей внешней политике.

Агаянц был не только талантливым разведчиком. Он — настоящий эрудит, любил живопись, прекрасно разбирался в литературе. Это благодаря Ивану Ивановичу удалось возвратить на Родину около полусотни полотен художника Кончаловского, а также ценнейший архив композитора Рахманинова. Усилиями Агаянца в Москву «прибыли» дневниковые записи в ту пору необычайно популярного в СССР писателя Ромена Роллана.

ЖИЗНЕННЫЙ ПУТЬ

Отец [Ивана Агаянца] был священником, потом стал учителем. В семье было три сына, и все они пошли в ЧК. Сначала уехали в Москву и поступили на службу в ОГПУ старшие Александр и Михаил.

Иван окончил школу, и его сразу взяли на партийную работу. В 1930-м, после окончания экономического техникума, девятнадцатилетний Иван присоединился в Москве к старшим братьям.

А до этого, так уж получилось, воспитывала его в основном старшая сестра, врач по профессии. Именно в ее семье набирался он знаний, взялся за изучение иностранных языков.

В заявлении с просьбой принять в ряды чекистов написал: готов исполнять в органах любую работу. И в Москве грамотного паренька взяли на должность старшего делопроизводителя Управления по борьбе с экономическими диверсиями. Место скромное, до оперативной героики далеко. Но парень старался. В характеристиках замелькало «добросовестный, преданный, деятельный», «хорошо развит», «инициативный толковый работник». Избрали Ивана в комитет комсомола, потом секретарем комитета.

К Ивану Агаянцу начали приглядываться. Ему, понятно, хотелось оторваться от бумаг, мечтал об оперативной работе. Помогал старший брат Александр, к тому времени набравшийся опыта в органах.

Если Геворку Вартаняну повезло с Агаянцем, то и Ивану Агаянцу повезло с главным учителем — Артуром Христиановичем Артузовым, одним из основателей советской разведки, руководившим в 1930-е Иностранным отделом ОГПУ. Агаянц бережно хранил конспекты лекций Артузова, перенимал у него не только чисто профессиональные навыки, но и манеру работать с подчиненными, умение четко ставить задачу. Несмотря на молодость Ивана, к нему прислушивались и старшие коллеги.

Молодому чекисту легко давались иностранные языки. Он не был полиглотом, но свободно владел французским, турецким, персидским, испанским. Понадобилось — и выучил английский, итальянский. Интересовался юриспруденцией, изучал историю.

Иван Агаянц, 1934 год. Фото: hayazg.info

В 1936 году он стал сотрудником внешней разведки, в 1937-м получил звание младшего лейтенанта и характеризовался как «крайне добросовестный работник». В том же году был послан в первую загранкомандировку во Францию, где работал в резидентуре под прикрытием Торгпредства, а потом стал заведующим консульским отделом.

Вскоре Агаянца направили в Испанию. Вот где проходила серьезнейшие испытания советская разведка. Битва с Франко закончилась поражением республиканцев. И в тяжелые дни отступления молодому разведчику была поручена ответственная миссия: спасти руководителей испанских коммунистов, уже тогда легендарную Долорес Ибаррури и Хосе Диаса. Агаянц справился с заданием, доставил их в Москву, ставшую для обоих испанцев пристанищем на долгие годы.

Но знания, опыт Ивана Агаянца были нужны в Париже. И в 28 лет он стал заместителем резидента во Франции. Нападение Германии на эту страну не стало для него неожиданностью, как и быстрое падение Парижа. Он и его товарищи по службе это предвидели, что нашло отражение в тревожных сообщениях в Центр.

Возвращение в Москву было предопределено ходом истории. И хорошо проявившего себя в зарубежье Агаянца назначили заместителем начальника, а вскоре и начальником отделения одного из отделов Главного управления государственной безопасности НКВД. Прошло еще немного времени, и он стал заместителем начальника отдела Первого управления НКГБ СССР, предтечи ПГУ, а затем и СВР.

За 72 часа до начала войны Иван Агаянц на основе точных донесений сообщил руководству точное время нападения фашистов на СССР. Данные были получены от антифашистского подполья. К удивлению Агаянца, реакции на эту информацию из Центра не последовало.

Иван Агаянц с женой Еленой Ильиничной, 1958 год. Фото: hayazg.info

Грянула Великая Отечественная, и летом 1941-го по приказу молодого начальника разведки Павла Фитина тридцатилетний Агаянц отправился в Иран, чтобы возглавить все работающие там резидентуры внешней разведки. Вместе с женой Еленой он вылетел в Тегеран на армейском бомбардировщике. Супруга, кадровая сотрудница НКГБ СССР, была беременна, но это не остановило ни ее, ни мужа: Елена Ильинична всю жизнь оставалась верным и, отмечу (Н.Д.), профессиональным помощником Ивана Ивановича.

<…>

В 1947 году Агаянца вызвали в Москву. Сначала он возглавлял одно из управлений, затем учился в Высшей партийной школе и в адъюнктуре при Военно-дипломатической академии.

А с 1954-го по 1959 год преподавал, став руководителем кафедры специальных дисциплин в разведывательной школе № 101. Сейчас это Академия внешней разведки. Там Иван Иванович тоже оставил глубокий след. Это при нем был издан учебник политической разведки — первое пособие такого рода. И слушателям школы, знаю (Н.Д.) точно, учебник очень пригодился.

Источники: 1. Н.М. Долгополов. Легендарные разведчики-1. На передовой вдали от фронта — Внешняя разведка в годы Великой Отечественной войны. — 8-е изд. — Москва : Молодая гвардия, 2021. — (Жизнь замечательных людей). 2. Рубен Гюльмисарян. И снова «Тегеран-43», или Как армянский суперагент добыл для Сталина секретную записку / armeniasputnik.am.