«Художество» против компетентности

«Герб или флаг есть рисунок, поэтому его создание следует поручать вдохновленному патриотизмом художнику». Это базовое заблуждение является частным случаем другого, более широкого ошибочного представления «герб/флаг государства (марза, города и т.д.) может нарисовать всякий». Конечно, изобразить что-то для себя и друзей никому не возбраняется. Но как только у любителя возникает намерение предложить свои рисунки в качестве государственного (территориального) символа, сразу должен встать вопрос о его геральдической компетентности. Должен… но в РА он, к сожалению, не ставится.

Причины тому следующие. Во-первых, порой банально нет понимания того, что гербы — это геральдика, а флаги — вексиллология, то есть существуют отдельные исторические дисциплины, которыми надо владеть, прежде чем браться за такую работу. Те же, кто слышал об этих дисциплинах, зачастую оценивают их крайне легкомысленно, полагая, например, правила герботворчества не очень серьезной забавой средневековых герольдов, рыцарей и современных мечтателей. В сложную многовековую историю, теорию и практику геральдики (не говоря уже о многотысячелетней истории символики и эмблематики), они обычно не углубляются — это требует больших временных и прочих затрат.

В результате в области гербо- и флаготворчества в РА на всех уровнях царят поверхностность, небрежность и дилетантизм. Как следствие, отсутствует «культ» специалиста — в гербах и флагах, как и футболе, «разбираются» все. Существенные нововведения — например, свежий законопроект, объявляющий День Конституции 5 июля также и Днем государственных символов — не предваряются исчерпывающими консультациями с экспертным сообществом, историками и знатоками геральдики/вексиллологии. Не говоря уже о том, что специалисты не были приглашены (допущены) к разработке важнейших законов о гербе и флаге РА — и здесь предпочли художников.

Вытеснение компетентности рисованием является давней и на сегодняшний день ключевой проблемой нашего гербо- и флаготворчества. Она настолько укоренилась, что ее решение, по-видимому, потребует ментальных изменений. Между тем геральдика (как и предшествовавшая ей эмблематика) с самого зарождения развивалась в русле приоритета идентифицирующего знака, идеи, образа, формулы над конкретным рисунком. Поэтому герб — это далеко не всегда «картинка», а часто «всего лишь» описание, составленное на специальном лаконичном геральдическом языке и называемое блазоном [1].

Не случайно уже среди самых ранних европейских геральдических сборников попадаются описательные, «блазонные», не содержащие рисунков. Таков, например, один из гербовых перечней английского Свитка Кэмдена (ок. 1280 г.), представленный на иллюстрации 2. Его 15-я строка есть блазон короля Армении — причем весьма необычный, выбивающийся из многочисленного ряда армянской королевской львиной символики: в поле горностая червленый [2] крест, обремененный золотой короной (Le rey de Ermenie, l’escu de ermine a une croiz de goules od une corone d’or). По данной описательной формуле сведущему читателю (специалисту) всегда легко воспроизвести рисунок — как лекарство по латыни рецепта. Выходит, блазон первичен, а изображение вторично.

Действительно, сущностная задача «что нарисовать» (идея, образ, формула) предваряет частный вопрос «как нарисовать» (конкретный рисунок), и поэтому она важнее. Каким бы талантливым, великим ни был художник, он не справится с задачей создания качественного и достойного государственного (территориального) символа, если не будет обладать соответствующими историческими и геральдическими знаниями. Этот вывод подтверждают многочисленные неудачные примеры нашего гербо- и флаготворчества в XX–XXI веках. Приводить их — означает перечислять чрезвычайно уважаемых творцов прошлого и настоящего, достигших больших высот в изобразительном искусстве и, наоборот, не преуспевших в искусстве создания государственных, городских, областных символов, из-за чего мы и имеем столь неприглядную геральдическую практику.

Их громкие, на местном, национальном, а то и мировом уровне, имена вовсе не являются залогом получения нами качественного символического продукта — скорее наоборот. На это указывают, в частности, результаты гербо- и флаготворчества великого мастера и патриота М. Сарьяна, которые, будучи весьма любопытными, тем не менее, не могут быть признаны удачными — из-за их неисторичности, а также несоответствия элементарным основам геральдической науки.

Почему так получилось — очевидно: М. Сарьян по факту отнесся к этим проектам как очередной изобразительной работе (пусть и особой, весьма почетной), в которой он мог выразить свои патриотические чувства, идеи и вдохновение художника-творца. Это видно не только по характеру предложенных им в качестве национальных (государственных) символов рисунков, но и, в частности, по тексту датированного 31 июля 1919 г. его письма А. Хатисяну, в котором мастер предлагает руководителю Первой Республики свой проект национального флага, составленного из шести разноцветных полос по принципу и порядку цветов радуги.

В этих строках нет ни единого отсыла к деталям армянской истории, ни одного вексиллологического и геральдического обоснования — одна лишь идея радуги и восхищение ею художника. Автор письма не поясняет, почему «прекрасная вечная радуга», которая радует глаз не только армян, но и всех людей на Земле, должна стать символом именно армянского государства. Ведь речь идет не о флаге какой-либо всемирной организации или международного движения, а о национальном флаге, значит, радужный символ в таком случае должен как-то быть связан с историей нашей государственности, подтверждение чему М. Сарьян не приводит. Вместо этого он высказывает другое обоснование шестицветной «лоскутной» пестроте своего флажного проекта, с которым, предполагаю, многие из нас — в том числе поклонники его герботворчества, — очевидно, не согласились бы: «А нам как к восточному народу по-моему очень к лицу многоцветный флаг…»

«Радужный флаг» М. Сарьяна не был принят в качестве национального. По-видимому, деятели Первой Республики сочли его неподходящим в качестве символа армянского государства. Можно констатировать, что флаго- и герботворчество М. Сарьяна в годы Первой Республики на национальном уровне востребовано не было — вероятно, по причине того, что его «радужный флаг», на наш взгляд, ненационален и неисторичен. К этому можно добавить геральдическое/вексиллологическое несовершенство проекта.

Разумеется, эти качества не могли не быть востребованы после установления в стране советской власти, которая по факту использовала особенности герботворчества художника-патриота в своих целях. В итоге некомпетентность [3], породившая «радужный флаг», разработала и так называемый «герб» Советской Армении, который как раз и должен был соответствовать перечисленным выше «не»-критериям и вытекающим из них задачам. В частности, ни в коем случае не отсылать память людей к армянской истории, государственности, к символизирующим ее гербам и эмблемам, рассматриваемым как «пережитки прошлого». Таким же пережитком монархических времен в то время считалось соблюдение правил геральдики — в итоге созданная М. Сарьяном эмблема Советской Армении качество герба обрела только де-юре, а не как геральдическое произведение, которым она не является. Поэтому данный «герб» упоминается нами в кавычках, так как с точки зрения основ геральдической науки он таковым не является и хотя бы поэтому не может быть принят в качестве достойного атрибута РА. Не говоря уже об отсутствии на нем каких-либо символических следов тысячелетий армянской государственности.

«Герб» Советской Армении, конечно, включал набор символических «клейм», обязательных для «гербов» других республик СССР: колосья с виноградом, серп и молот, лучи восходящего солнца, красная звезда. От других подобных произведений его отличает огромное изображение горы — Арарата. Само включение М. Сарьяном этого великого национального символа в эмблему Советской Армении можно только приветствовать (учитывая хорошо известные географические и политические обстоятельства). В подневольных советских условиях это, несомненно, было шагом вперед, ведь Арарат на «гербе» был единственной национальной темой. Из-за такого национального включения мы оцениваем эмблему Советской Армении предпочтительнее других советских.

Проблема, однако, возникает тогда, когда в наше время выдвигаются инициативы возвратиться к «гербу» Советской Армении, сделав его государственным. Важно понять, к чему апеллируют инициаторы, что задевает их чувства (в положительном смысле) на этом рисунке. Дело тут, конечно, не в перечисленных выше «клеймах» типа серпа с молотом — их можно убрать. Поклонники герботворчества М. Сарьяна более всего впечатлены двуглавым Араратом почти во всю ширину произведения, исполненным вдохновленной кистью великого мастера. Больше на этой картине ничего нет, и такая лаконичность их устраивает. Именно эти соображения, а не степень геральдической и вексиллологической компетентности М. Сарьяна, являются причиной выдвижения подобной инициативы, иначе инициаторы предложили бы также сделать государственным «радужный флаг» работы художника, чего не происходит, поскольку его неуместность очевидна, похоже, почти всем.

Здесь и кроется «загадка» предпочтений поклонников эмблемы Советской Армении. М. Сарьян создал ее не как геральдическое произведение, а как картину, и, учитывая его талант, она нравится многим — особенно тем, кто также не видит разницы между «натуралистическим» рисунком и гербом. Выражая предпочтение «гербу» М. Сарьяна, они высказываются в пользу художественного «полотна», на котором в понравившейся им манере изображена двуглавая гора — национальный символ, вызывающий массу глубоких чувств. Такие же чувства — подчас с более высокой амплитудой – возникают у нас при лицезрении удачных белоснежных фото Арарата, особенно с «этой» стороны.

Понять мотивы инициаторов можно, но гербы так не делаются, и горы в классической геральдике (как и другие национальные символы, темы, географические объекты) принято представлять «схематично», в виде образов-знаков, а не в картинном исполнении. Таков, например, «трехглавый» знак горы Триглав, одного из символов Словении, на ее гербе и флаге, на которых изящным геральдическим способом отображена и тема Адриатики. Кстати, необходимо особо почеркнуть, что на вершине и склонах (у подножья) двуглавой горы «герба» М. Сарьяна — в отличие от ее изображения в сердцевом щитке герба РА — нет ковчега и вод потопа, то есть по сути это два разных горных знака с отличающимся символическим содержанием. У Арарата «герба» Советской Армении по понятным причинам отсутствует библейская тема, важнейшая не только для армянского национального самосознания, но и с точки зрения представления герба армянского государства другим народам, подавляющее большинство которых знакомо с легендой о всемирном потопе и чтит ее. Таким образом, двуглав герба РА можно назвать библейским, а эмблемы М. Сарьяна — нет.

Указывая на превосходство размеров второго двуглава над первым, сторонники «герба» Советской Армении расценивают это как преимущество. На наш взгляд, наоборот, это является большим недостатком, поскольку «гипертрофирование» темы «горы-национального символа» полностью вытесняет с герба тему государственности, которую способны представить одна или несколько эмблем исторических армянских царств (королевств). Подобное замещение государственнических мотивов популярнейшим национальным символом — опаснейшая ловушка для непросвещенных, поскольку оно превосходно вписывается в концепцию «народа без государства», из которой армяне после многих веков подчиненного существования, наконец, вышли и в которую некоторые доброжелатели были бы рады нас вогнать снова. Этого противопоставления на гербе РА ни в коем случае не должно быть. Национальные символы и знаки государственности должны на нем не только уживаться, но и гармонично дополнять друг друга.

Пока же можно констатировать, что сторонники эмблемы Советской Армении в большинстве своем даже рады вытеснить, извините за тавтологию, с государственного символа тему государственности. При этом некоторые из них вспоминают о том, как в дни Первой Республики кто-то назвал совокупность собранных на ее гербе орлиных и львиных эмблем древних армянских царств зверинцем. Это тот самый случай, когда комментатор выдает своей оценкой собственную некомпетентность. Ведь наш «зверинец» сложен из орлов имперской тиары Тиграна II Великого, геральдического льва не менее великого Левона I, его анийского «сородича», уничтожаемого в наши дни «реставраторами» соседнего государства и т.д. В таком случае «зверинцем» и даже «зоопарком» можно назвать большинство европейских гербов, в частности, самые старинные и славные — те, которые являются ровесниками герба короля Армении. Например, герб Великобритании, на котором мы насчитали в общей сложности десять фигур животных.

К сожалению, именно опыт М. Сарьяна, а не проявивших в данном вопросе несколько бóльшую (хотя также далекую от требуемой) компетентность авторов герба Первой Республики А. Таманяна и А. Коджояна, стал маяком для последующих поколений. С тех пор у нас стало традицией поручать создание символики художникам, не считающимся с необходимостью в целях произведения качественного геральдического продукта обратиться к панораме истории нашей страны, ее знаков и эмблем, правилам герботворчества.

И периодические попытки вернуть так называемый «герб» Советской Армении — в русле этой тенденции. Нам неустанно предлагают эту эмблему периода подчиненного существования в качестве герба современной суверенной Армении. Настойчивость этой повторяющейся инициативы, помноженная на историческую и геральдическую неадекватность самого проекта, напористую некомпетентность большинства его поборников, уже приобретает характер вызова, брошенного суверенной армянской государственности.

Итак, ответ на первое заблуждение заключается в следующем. Создание достойных символов РА требует глубоких знаний исторических дисциплин, геральдического, эмблематического и символического наследия. Если они у художника имеются, то он может быть успешным гербо- и флаготворцем. Но обычно этими знаниями обладают историки и специалисты по геральдике. В отличие от рисовальщиков, они способны сообща сформулировать корректный достойный блазон. Только после этого — для воплощения геральдической формулы в соответствующий рисунок — следует обращаться к художникам, причем не любым, а к геральдическим артистам. Этот принцип в РА, насколько нам известно, также тотально игнорируется. Кстати, развитие технологий позволяет автору блазона при наличии некоторых навыков обойтись и без геральдического артиста, самостоятельно составив герб с помощью компьютерной программы.

Примечания:

1. Сам язык геральдики также называют блазоном.

2. Это определение на геральдическом языке означает красный цвет.

3. Речь, конечно, идёт исключительно о флаго- и герботворческой некомпетентности. Художественных качеств великого мастера эта характеристика ни коим образом не касается.