«Это интересная личность — и своей жизнью, и своим искусством»: Аветик Исаакян о Мартиросе Сарьяне
В 1924 году в издании «Айреник» был опубликован небольшой очерк поэта Аветика Исаакяна о картинах Мартироса Сарьяна, которые были выставлены на международной выставке в Венеции. Армянский музей Москвы публикует очерк в переводе с армянского, представленный в сборнике «О Сарьяне».
Картины Армении на международной выставке в Венеции
Заслуживают большого внимания картины Мартироса Сарьяна. Приехавшие из Москвы русские представители полусерьезно, полушутливо сказали мне: «Приз достанется вашему соотечественнику». И действительно, с первого же дня выставки внимание многих посетителей было сосредоточено на его картинах.
Сарьян давно уже пользуется в России большой известностью. Он буквально переполнен творческими силами. Это интересная личность — и своей жизнью, и своим искусством, которые тесно связаны друг с другом и преследуют одну цель: способствовать процветанию национального искусства и культуры.
«Армения». Мартирос Сарьян, 1923 год
По Сарьяну, искусство всегда глубоко национально и имеет право на жизнь только как таковое. Искусство каждой нации своей формой, стилем, характером выражает переживания и думы, мечты, мировосприятие народа. Обособленное, не имеющее своего стиля и формы искусство является продуктом обезличенных наций, это только копировки и бессмысленные повторения, осужденные на гибель.
Художник Сарьян сознательно и инстинктивно, с глубоким пониманием искусства подошел к своему делу и годами упорно и глубоко изучал краски и линии Армении и Востока и особенно наши миниатюры — бесценное наследие наших предков… Из этих материалов и создал он свое искусство, полностью национальное. Таким образом, он подводит научную основу под нашу живопись или, точнее, пробуждает и развивает старое, так как элементы этого нового искусства живут в глубине веков нашей матери-родины.
И искусство Сарьяна, опирающееся на родные древние традиции армянского искусства, должно после этого расцвести на нашей родине и стать в шеренгу славящих ее дел. Я говорил, что жизнь и искусство М. Сарьяна тесно связаны друг с другом, и иначе не могло быть: настоящее искусство является обобщением сущности настоящего художника, его символическим портретом.
«Пестрый пейзаж». Мартирос Сарьян, 1924 год
Когда вы смотрите на его картины, душа ваша наполняется безграничной любовью к «расстилающейся под солнцем сказке», к родной земле с ее чудесными горами и реками, полями и пасущимися на склонах ее гор оленями, обожаемым им армянским крестьянином и его заветным плугом… И невольно думаете вы о том, как же безгранично любит художник эту землю и ее пахаря! Этим горячим чувством он заражает и вас. Когда же вы сближаетесь с ним, узнаете его мысли и чувства, вы видите, что действительно эти картины вылились из его души. Прототипы этих картин любовно взлелеяны в его душе, так горячи они и так прекрасны!
И вы удивляетесь, каким чудом, каким неведомым таинством посреди безбрежного океана российских просторов появляются на свет армяне, подобные Микаелу Налбандяну, Рафаелу Патканяну и Мартиросу Сарьяну, армяне до мозга костей, страстные «армянопоклонники», ум и сердце которых — Армения и осмысляющий ее армянский народ.
Художник Сарьян своим творчеством и своей жизнью предан делу возрождения Армении, ее новому строительству, достижению вековых чаяний нашего исстрадавшегося народа. Его патриотизм нельзя вместить ни в какие рамки. Он любит всех тех людей, которые протягивают руку помощи нашему народу в великом деле его духовного и экономического подъема.
«Горы». Мартирос Сарьян, 1923 год
Некоторые картины Сарьяна — настоящие шедевры, как, например, «Армения», которая является синтезом нашей родины: вдали увенчанный снежной короной Арарат и каменистый Арагац, скалы, на которых высятся старинные церкви и крепости, в зеленых долинах расстилаются поля, поднимают свои кроны тополя и клены, голубая речка лижет подножия скал, а в центре этого мироздания видно село и девушки, ведущие на плоской крыше деревенского дома свой незатейливый хоровод.
Вторая картина — тоже синтез Армении: розовато-лиловые горы, те же скалы с выветренными изломанными краями, одинокие церкви, деревня в долине, покрытая синими тенями, груженные сеном арбы, всадник, несущийся стремглав по залитой солнцем дороге.
Третья картина — солнечный пейзаж. Синий небосвод (так и чувствуется, что это небо и воздух именно Армении), золотистые горы, многокрасочные, в чистых девственных красках поля, луга.
Четвертая картина — горный пейзаж: светло-синие и темно-зеленые горы, на их склоне — пахарь, идущий за плугом, который тянут волы и буйволы с необычайно живо выраженным напряжением…
Пятая картина — полуденная тишина. То же синее небо, какое бывает в горах Армении, клочья белого облака, свисающего с вершины, оранжевые холмы и луга, зеленовато-красные поля, скачущие высоко на скалах серны, а внизу пасущиеся отары овец и редкие верблюды.
Вы чувствуете, как солнце всем своим пламенем и страстью обливает светом и теплом землю наших дедов и внуков…
«У гранатового дерева». Мартирос Сарьян, 1907 год
И когда вы отходите от его картин, то еще много дней вы видите их и во сне и наяву, душа ваша не расстается с ними, вы их уже любите всей душой, потому что это ваше родное, потому что автор от всей души любит их.
Перевод с армянского
«Айреник», (Париж), 5 августа 1924
Источник: А.А. Каменский, Ш.Г. Хачатрян. О Сарьяне: страницы художественной критики. Отзывы современников, 1980 год.