Мысленные странствия по Еревану: диалог с памятью, тоской и вечностью
В октябре 2025 года Ереван отпразднует свой 2807-й день рождения, вновь подтверждая статус одного из древнейших городов мира. Но за этой внушительной цифрой скрывается не просто хроника крепости Эребуни, а живое дыхание столицы, которое вот уже более полувека обретает свой голос в дни особого праздника. Рождённый в 1968-м как торжество по случаю 2750-летия, он с самого начала был больше, чем юбилей. Это мост, перекинутый через тысячелетия, соединяющий эпоху царя Аргишти и ритмы современной столицы. Его душой стало стихотворение Паруйра Севака, претворённое в музыку Эдгаром Оганесяном, — песня «Эребуни—Ереван», что превратилась в гимн города. И так уж вышло, что именно её именем — «Эребуни-Ереван» — стал называться этот осенний праздник, вобравший в себя и седую древность урартских камней, и молодой задор столичных проспектов. Это день, когда город говорит с нами на языке поэзии и музыки, напоминая, что значит быть дома.
Иной раз, поддавшись тихому наваждению памяти, я ухожу в себя, в тот особый мир, где время теряет свою власть и струится по своим, неведомым никому законам. Мир, где прошлое не угасло, но пребывает в ясном сне: оно дышит, шепчет и влечёт к себе неодолимой силой. И вот уже я, послушный зову, странствую по дорогим сердцу улицам, переулкам, дворам и площадям Еревана — города моего детства и моей крови, что был и остаётся колыбелью моей души. Неважно, как начинается это путешествие — спонтанно, по зову внезапно нахлынувшей ностальгии, или как осознанное паломничество в страну воспоминаний. Порой оно стартует с вершины «Каскада» — этого величественного, почти священного для меня места, где камень, искусство и небо сплелись в едином порыве ввысь. Отсюда, с этих ступеней, Ереван раскрывается, как книга, написанная ветрами и веками. Город лежит у моих ног, а вдали, затянутый дымкой или ясный, как детская мечта, высится Арарат — немой страж, вечный и непреклонный маяк моего народа. Обелиск «Возрождённая Армения» с колоском в венце — не просто символ, а воплощённая молитва. Он, словно мост между землёй и небом, между страданием и надеждой. Может быть, этот золотой колос — немой вопрос трудолюбивого и миролюбивого народа к Всевышнему: «Почему?». Почему так несправедливо устроен мир? Почему история, словно колесо, давит нас снова и снова, а мы всё равно поднимаемся, как эта пшеница — хрупкая, но несгибаемая?
Мои мысленные прогулки — не просто возвращение в прошлое. Это омовение в чистых водах памяти, где смешались детский восторг, юношеские метания и взрослая, уже чуть горьковатая мудрость. Вот улица Саят-Новы весной — белоснежное кружево цветущих вишен и черешен, воздух, напоённый их нежным ароматом. Кажется, если закрыть глаза, можно снова стать тем мальчишкой, который бежал по этим тротуарам, не зная ещё, что когда-нибудь будет тосковать по ним вдали от родины. А улица Дереника Демирчяна осенью… «Улица влюблённых» — так ласково прозвали тебя ереванцы. Сколько раз ты поддерживала меня! В дни, когда грусть липла к ботинкам, как мокрые листья, ты принимала меня под свой золотисто-багряный полог. Шуршание листвы под ногами было тише шёпота, но громче всех слов. А в Парке Победы, под мелодичный шелест опадающих кленовых листьев, что был подобен тихому аккомпанементу самой осени, из уличных динамиков лилась «Таринер» Арута Памбукчяна. И в какой-то миг, под эту пронзительную музыку, весь шумный и необъятный мир словно бы сжимался, отступал, уступая место одному-единственному, кристально ясному ощущению, что заполняло душу до краёв: я — дома. Разве способна память предать такое мгновение? Разве может оно, однажды поселившись в сердце, когда-либо его покинуть? И, конечно, улица Абовяна — артерия города, по которой мы, юные «философы», бродили часами, решая вопросы мироздания. Дружба, любовь, справедливость, истина — мы говорили о них так серьёзно, будто уже тогда понимали: именно эти понятия и есть фундамент всего. Мы спорили, смеялись, мечтали, даже не подозревая, что эти мгновения когда-нибудь станут драгоценными осколками прошлого.
С великой благодарностью обращаюсь к тебе, Ереван, за твой лик, что пленяет своей вечной красотой, за твоё дыхание, в котором — аромат веков. Благодарю за очертания улиц и площадей, за то чувство прекрасного, что ты взрастил во мне — не музейное, не застывшее под стеклом, но живое, трепетное, подобное воздуху твоих утренних зорь, подобное душистому жару лаваша, только что рождённого в пламени тандыра. Благодарю и вас: мой дом, мой двор, мою школу — за все уроки, что были преподаны мне без учебников и правил. Иные были ласковы, как прикосновение материнских рук. Иные — суровы и тверды, будто удар кремня о кремень, высекающий искру. А иные были безжалостны, как сама судьба, что испытывает нас на прочность. Но все они, и мягкие, и жестокие, ковали мой дух, формировали мою сущность.
Ереван, друг мой, ты навсегда останешься во мне, как таинственный исток, сокрытый в предгорьях, который наполняет путника силой звенящих родниковых струй, вдохновляет его своей живительной влагой и дарует ту особую, прочную крепость, что идёт от самой земли армянской.
С праздником, драгоценный мой друг — древний Эребуни и вечно юный Ереван! Твой возраст — не груз прошлого, а крылья для будущего!
Тигран Мариносян,
кандидат философских наук,
руководитель отдела международных связей
Академии гуманитарных исследований,
заведующий отделом философии образования
журнала «Философские науки».