Уильям Сароян — Григору Гурзадяну: «Если завтра человек на Земле исчезнет вовсе, Вселенная от этого что-нибудь потеряет?»

Уильям Сароян во время своей очередной поездки в Армению решил, что будет обязательно гостить в доме астрофизика Григора Гурзадяна. Как прошла их встреча, в интервью журналисту Иосифу Вердияну в 2000 году рассказал сам Гурзадян.

Уильям Сароян и Григор Гурзадян. Фото: yerkramas.org

Отрывок из интервью Иосифа Вердияна
с академиком Григором Арамовичем Гурзадяном
21 декабря 2000

Когда напротив сидел Он

В дружбе стариков не меньше прелести, нежели в дружбе детей. Перед очередным вояжем на землю предков Уильям Сароян писал ереванским властям, что не нужно ему заказывать отель, он будет гостить у Григора Гурзадяна в Гарни.

Они встретились в гарнийском центре и два с половиной часа проговорили с глазу на глаз.

— Уже к концу мы впустили в комнату ватагу писателей и журналистов, томящихся за дверью, — рассказывает Григор Арамович. — Сароян напоследок спросил: «Э-э, Григор, скажи мне, Григор, если завтра человек на Земле исчезнет вовсе, Вселенная от этого что-нибудь потеряет?».

Ладонь Сарояна часто и мягко рассекала воздух — чисто восточный жест, означающий вопрошание, недоверие и маленький деланно-скандальный протест. Они общались не как два доктора философских наук, а как два античных философа, обращаясь друг к другу на замечательное «ты». Уместно уточнить наблюдение — их возвышающее «ты».

— Я ответил тут же: да, потеряет!

Он очень удивился — как же так, ведь человек такой крошечный по сравнению со Вселенной… Я продолжал: «Во Вселенной много чего нет вовсе, музыки, например, и вот появляется человек, он создает музыку — и Вселенная обогащается… С точки зрения физики музыка есть механические колебания, однако колебания строго упорядоченные, организованные… В атмосферах звезд, на… Солнце, да, генерируются механические колебания, но это не музыка, это — шум, что шум — грохот страшный… Наше счастье, что не доходит до нас этот грохот благодаря отсутствию материальной среды в межзвездном пространстве, которое может „транслировать“ этот грохот до нас.

Упорядочение в немыслимо жуткую какофонию звуков вносит человек. Исчезнет человек — исчезнет и музыка. Исчезнет дух — исчезнет и продукция человеческого духа: искусство, поэзия, живопись… И Вселенная обеднеет».

— Видали?! Вы слышали?! — почти прокричал возбужденный Уильям Сароян присутствующим. — Я об этом вот такую книгу напишу! — Писатель обозначил толщину будущего сочинения большим и указательным пальцами. И уже обращаясь к академику Гурзадяну: — Книга будет о том, о чем вы говорили… и о чем не говорили.

За окном видны горы, покрытые низкорослым кустарником.

— Почему бы вам самому не рассказать о встречах с Сарояном? — спрашиваю астрофизика.

— Это богатство Сарояна. Я говорил так, а не иначе потому, что напротив сидел он.

Несколько месяцев спустя в шесть часов утра мне позвонили и сообщили, что во Фрезно умер Сароян: «Напишите о нем». И я посвятил этой великой светлой личности строку: «Человек среди народа и внутри замкнутого пространства — совершенно разный».

Жаль, что его нет среди нас.

Источник: armenianhouse.org