«Прекрасна природа моего Лори…» Родина Ованеса Туманяна
О родном крае армянского поэта Ованеса Туманяна — Лори — рассказала его дочь Нвард Туманян (1892–1957) в книге «Детство и юность Ованеса Туманяна». Армянский музей Москвы с некоторыми сокращениями публикует из этой книги главу «Родина поэта».
Нвард Туманян. Фото: hayazg.info
Нвард Туманян
Детство и юность Ованеса Туманяна
Родина поэта
Первые десять лет своей жизни Ованес Туманян провел в родном Лори, в окруженном горами селении Дсех.
Жил будущий поэт в среде, далекой от городской культуры, в старой патриархальной деревне, среди народа и с народом делил радостные и печальные его дни, знал хорошо его быт и обычаи. Жил в родовом отцовском доме, на лоне чудесной девственной природы Лори — беззаботно и свободно, дышал свежим и благоуханным воздухом его лесов и лугов.
Светлые годы детства остались в памяти поэта как «ясное утро» и «лучезарный сон». Впоследствии он с глубокой тоской вспоминал те дни и события, связанные с ними, родные места и своих земляков.
В прошлом Лори был покрыт густыми девственными лесами. Впервые лорийские леса и ущелья ожили в 1898 году, когда была проложена железная дорога Тифлис — Карс. А до того весь Лори был в зарослях орешника, дубняка, кедровника, с рощами диких груш и яблок. В высоких горах водились звери и птицы, на гребнях гор резвились серны и козы. Красочное описание животного и растительного мира родных лесов Туманян дает в рассказе «Из жизни смельчаков». «Плоскогорье Дсеха с юга ограничено высокими, несущими прохладу горами, а с севера глубокими бездонными ущельями. К югу от него, на скалистых вершинах Кошакара резвятся косули и растет хандзил. А к северу, в ущелье Дзага кишат скорпионы и поспевает виноград…
Между этими двумя рубежами лежит непроходимая чаща, в которой никогда не раздавался звук топора, где в дуплах деревьев копят мед дикие пчелы, безбоязненно бродят лани, в зарослях ежевики невозбранно хозяйничает медведь, а в камышах мирно живут кабаны. На скалах гнездятся орлы и скачут дикие козы…»
Живописное и непреступное Лорийское нагорье в старину во время нашествий врагов становилось надежным убежищем для жителей окрестных деревень. И по сей день в ущельях сохранились развалины домов и заросшие мхом древние часовни.
У Лори богатое историческое прошлое. В древности Лори назывался «Гугарком», к X веку относится строительство там многих памятников (в Ахпате, Санаине, Одзуне, Артвине, Дсехе), представляющих большую историческую ценность. В ущелье Дсеха был сооружен великолепный по своей архитектуре монастырь св. Григория. Полуразрушенные стены этого монастыря и по сей день высятся в живописном ущелье.
Памятник Ованесу Туманяну в селе Дсех. Фото: wikipedia.org
«Село Дсех упоминается в нашей истории в частности в период царствования Багратуни, когда Амазаспяны — ветвь князей Мамиконянов — осели в Лорийском ущелье. Они построили здесь свою родовую усыпальницу и монастырь, посвященный Григорию».
Общую картину древнего Лори завершают хачкары и памятники, красочное описание которых мы находим в поэме Туманяна «Сако Лорийский».
Монастырь на плоскогорье молится, как на тахте,
На краю утеса крепость, точно сторож в темноте.
С темной башни на вершине, вознесенной к облакам,
Раздается безутешный крик совы по временам.
И подобно человеку, молчалив и одинок,
Древний крест в ущелье смотрит, где Дэвбед рычит у ног.
По глубокому ущелью, богатому историческими памятниками, течет река Дебет, — то стремительная и буйная, бьющаяся о скалистые берега, то спокойно и широко разлившаяся по своему мирному руслу.
По правому берегу Дебета тянутся леса, сады и огороды Дсеха. В ущелье же Дебета находились старый дедовский орешник и мельница рода Туманянов. На краю ущелья высоко в горах на обширном плоскогорье раскинулась деревня Дсех, описанием которой поэт начинает свою первую поэму «Маро», написанную в 1887 году, когда ему было восемнадцать лет.
Там, высоко над скалой,
В глуби гор, покрытых мглой,
Скал украсило чело
Наше старое село.
И утес, как великан,
Призадумался угрюмо:
Только ведает туман, —
Что таит утеса дума.
Вокруг деревни расстилаются поля и пастбища, пересеченные оврагами. На юге тянется небольшая горная цепь с вершиной Кошакар. Поля и луга пестрят ароматными цветами и кустами шиповника.
Своей живописностью и неприступностью Дсех напоминает естественную крепость. Глядя сверху на глубокое ущелье и скалистые берега Дебета, вспоминаются строки из поэмы «Сако Лорийский»:
Вот Лорийское ущелье — неподвижны, там и сям,
Скалы — древние, седые, — равнодушны к пропастям,
Скалы смотрят друг на друга, ничего не говорят.
Немигающий упорный, неподвижный черный взгляд…
Обитатели этого живописного края жили в горах: бедняки — в дымных полуразрушенных землянках, а имущие — в глхатунах (глхатун, азарашен — здание с деревянным ступенчатым сводом); бедняки спали на кошме, богачи — на коврах. Жили они замкнуто и обособленно, большими семьями, зачастую по сорок человек под одной кровлей, занимались земледелием и скотоводством. Деревни Лори соединялись между собой узкими тропинками.
Излюбленным развлечением крестьян в часы досуга были рассказы из жизни предков, щедро приправленные поговорками и песнями. Любили они, собравшись в круг, вести беседу: «весной — на склонах гор, летом — в тени лесов, зимой — на солнцепеке под стеной дома, по ночам — собравшись в чьей-нибудь ода» (ода — комната для гостей в доме крестьян).
Последнюю горсть семенного зерна крестьянин вверял земле и с трепетом ждал урожая. Если год бывал урожайным, еще можно было прожить. Но если град или засуха уничтожали посевы, обездоленный крестьянин вынужден был обратиться к сельским мироедам [мироед — человек, живущий за счет чужого труда. — Прим.]. «Голод — друг богатого ростовщика. Голод приводит бедняка к порогу ростовщика». А ростовщики обманывали и обирали обнищавшего крестьянина.
«…Удивительно хитры эти чудовища-ростовщики! — писал Туманян, в чуткой душе которого гнетущие картины тяжелого положения крестьян оставили тяжелый след. — Как-то раз крестьянин вовремя вернул свой долг: „Э, да кто же у тебя денег требует? Будут когда-нибудь — тогда вернешь! Зачем тебе спешить, — ведь другие нужды у тебя, наверно, есть, на них и трать…“ И словно задушевный друг, ростовщик возвращает деньги крестьянину. Но, бесчеловечный лихоимец, накидывая процент на процент, за несколько месяцев незаметно довел до того, что все состояние крестьянина было описано против невыплаты долга кредитору…»
Ованес Туманян, начало XX века. Фото: wikipedia.org
Жители Лори — пастухи и земледельцы, оторванные от городской среды, — в конце 1890-х годов стали общаться с городом, знакомиться с его жизнью, испытывать его влияние. С проникновением новых торговых отношений в деревню постепенно изменяет свой облик и Дсех. И вдруг по Лорийскому ущелью с пронзительным гудком впервые пронесся поезд, распугивая оленей и лесную дичь. «Пришел, прогремел по ущельям, звери разбежались, сгинули…»
Появляются люди в белых фуражках (инженеры и техники), торговцы. Пастухи Лори, усевшись на бревнах у дома дядюшки Ованеса, с изумлением обсуждали новые события, новых людей.
⠀
На лоне живописной природы Ованес Туманян вдыхал дарующий бессмертие горный воздух, наслаждаясь свободой и мирной жизнью в горах.
«Мое детство прошло в краю, который бог одарил изобилием. Прекрасна природа моего Лори, чудесны и воздух, и вода журчащих родников, и привольная жизнь старого села…» Так в автобиографических записках поэт вспоминает свои детские годы.
Родное Лори, его окутанные облаками горы и заросшие лесами ущелья, «неумолчно шипящий Девбед» служили неиссякаемым источником вдохновения поэта. Услышанные в детстве народные предания и песни, сказки и легенды легли в основу его творчества. Туманян видел тяжелую долю крестьянина, его труд. Все увиденное оставило неизгладимый след в душе поэта, и эти впечатления он пронес через всю свою жизнь.
В следующей публикации, посвященной Ованесу Туманяну, читайте о предках поэта.
Источник: Нвард Туманян. Детство и юность Ованеса Туманяна. — Ереван : Издательство «Луйс», 1968.