Чиновник, который сказал «нет» Геноциду: история Джелал Бея
В мае 1915 года, когда первые депортированные армяне из Зейтуна добрались до окрестностей Алеппо, мало кто мог представить масштаб разворачивающейся катастрофы. Триста двадцать два человека — таким было начало потока, который через несколько месяцев превратится в сотни тысяч обречённых. Среди османских чиновников, наблюдавших эту трагедию, был один человек, чьё имя стоит особняком в истории тех лет. Мехмед Джелал Бей, каймакам Мамурет-уль-Азиза, а затем вали Алеппо и Коньи, не просто отказался участвовать в массовом убийстве. Он активно противостоял ему, рискуя карьерой, свободой и жизнью.
История Джелала показательна. Она отображает моральный выбор отдельного человека. Это свидетельство того, как работала машина Геноцида изнутри, как она ломала одних и не могла сломить других. Даже в условиях государственного террора пространство для человечности существовало.
Когда в начале 1915 года младотурецкое правительство Комитета единения и прогресса запустило механизм депортации армян, местные власти оказались перед выбором. Многие выбрали послушание. Джелал выбрал сопротивление. Будучи каймакамом в Мамурет-уль-Азизе (современный Элязыг), он столкнулся с распоряжением о депортации армянского населения. Вместо того чтобы выполнить приказ, он начал искать способы его саботировать.
Первое, что сделал Джелал, — попытался понять истинные намерения центральной власти. Он неоднократно отправлял телеграммы в Константинополь, требуя разъяснений. Как именно нужно проводить депортацию? Куда конкретно отправлять людей? Какие меры предусмотрены для их безопасности и снабжения в пути? Эти вопросы были не праздными — они замедляли процесс, давали время. Вместо внятных ответов приходили размытые формулировки. Такая неопределённость, как позже напишет сам Джелал, была характерна для начального этапа: центральное правительство словно само не имело детального плана действий в отношении депортированных, добравшихся до Сирии.
Но затягивание сроков было лишь частью стратегии Джелала. Когда давление усилилось и избежать депортации стало невозможно, он начал действовать иначе. Вместо того чтобы отправлять армян караванами в пустыню, где их неминуемо ждала смерть от рук курдских и арабских банд или от голода и жажды, Джелал старался обеспечить их безопасность в пути. Он настаивал на военном конвое. Он требовал снабжения продовольствием. Он пытался договориться с местными властями в городах по маршруту, чтобы те позволили депортируемым остановиться и получить помощь.
В своих мемуарах, написанных позже в изгнании, Джелал вспоминал конкретные эпизоды. Однажды к нему пришли представители местной мусульманской общины и попросили разрешения приютить депортированных армян на своих землях. Он дал такое разрешение. В Алеппо, куда Джелала перевели в 1915 году уже на должность вали, он видел, как простые жители помогали прибывающим беженцам. Землевладельцы обращались к нему с просьбой расселить армян на их участках. Улемы и представители знати благодарили его за защиту депортированных, говоря, что это соответствует законам шариата.
Алеппо к тому времени превратился в узловой пункт трагедии. Сюда стекались десятки тысяч измождённых, больных, раздетых людей. Многие умирали прямо на улицах. И здесь развернулась удивительная сеть гуманитарной помощи — то, что исследователь Хачик Мурадян называет «гуманитарным сопротивлением». Это были действия, проводимые нелегально или вопреки воле властей с целью спасти депортированных от уничтожения.
В центре этой сети стояли сами армяне — церковные комитеты, влиятельные общественные деятели, врачи, медсестры. Они создали Совет по делам беженцев, который вёл скрупулёзный учёт прибывающих, организовывал распределение помощи, искал убежища для детей-сирот. К ним присоединились западные миссионеры — швейцарка Беатрис Ронер в одиночку основала два приюта и приняла более сотни детей. Действовали и местные христиане, и мусульмане. Ассириец Джордж Суккар активно работал над тем, чтобы обеспечить депортированным возможность осесть в городе. Даже некоторые османские чиновники тайно содействовали спасению людей.
Джелал был одним из немногих, кто делал это открыто. Он разрешал армянским организациям работать. Он закрывал глаза на то, что они действуют в серой зоне. Когда из Константинополя приходили приказы ускорить «очистку» региона от армян, он старался их саботировать. Он писал рапорты, в которых объяснял, почему невозможно выполнить распоряжения немедленно. Он настаивал на том, что люди должны иметь крышу над головой и пищу.
Этот подход шёл вразрез с политикой центральной власти. К весне 1916 года министр внутренних дел Талаат-паша, главный архитектор Геноцида, решил покончить с «армянским вопросом» окончательно. Он прекрасно понимал, что отправка людей в район Дейр-эз-Зора равносильна смертному приговору. Но армяне выживали. В Ракке, в самом Дейр-эз-Зоре, в других местах они начали создавать подобие нормальной жизни. Официальные доклады сообщали, что «армянская жизнь восстанавливается», и это вызывало беспокойство властей. Последовали новые приказы: ликвидировать концентрационные лагеря, отправить оставшихся ещё дальше в пустыню, туда, где спасения быть не могло.
Именно на этом этапе судьба Джелала была решена. Его переводили с места на место — из Алеппо в Конью. Но и там он продолжал помогать армянам. В Конье он также защищал депортированных, также добивался для них человеческих условий. Улемы и знать благодарили его и здесь. Ни одного случая мародёрства со стороны местных турок в отношении армянского имущества он не видел и не слышал. Каждый мусульманин и турок, с которым он разговаривал, осуждал происходящие преступления всеми силами души.
Мехмед Джелаль-бей и его семья. Его жена Рукие-ханым, дочери Атыфет и Сюхейла и сын Омер Джелаль. Источник
Но режим не прощал непослушания. Каймакамы, отказывавшиеся участвовать в убийствах, сами становились жертвами — их уничтожали. Губернаторы и мутасаррифы, которые проявляли человечность, смещались с должностей, а те, кто активно участвовал в преступлениях, получали повышения. Депортации осуществлялись под контролем членов партии «Единение и прогресс». Механизм был отлажен. И Джелал это знал.
В его мемуарах есть пронзительный эпизод, связанный с двумя армянскими депутатами османского парламента — Зографом (Григором Зохрабом и Вардкесом (Ованнесом Серенкюляном). Их отправили под конвоем в Алеппо с целью дальнейшей депортации в Диярбакыр, что означало верную смерть. Многие мусульмане обращались к Джелалу и даже к Джемаль-паше, прося оставить этих людей в Алеппо. Зохраб и Вардкес были друзьями Джелала. Он не мог отправить их на смерть своими руками. Особенно Зохраб, у которого было больное сердце. Джелал написал в Константинополь, прося разрешения оставить их в городе. Ответа не последовало. Тогда он дал им слово: пока он остаётся вали Алеппо, они не будут отправлены. Он сдержал обещание. На следующий день после того, как Джелала сместили с должности, Зохраб и Вардкес были депортированы. Оба погибли.
Эти двое были близкими друзьями лидеров младотурок. Вардкес они часто навещали дома, обнимали и целовали как брата. Зохраб во время контрреволюционного восстания 31 марта 1909 года рисковал жизнью, укрывая в своём доме одного из видных младотурок, входившего в кабинет министров. Но это не спасло их. Дружба и прошлые заслуги ничего не значили перед логикой уничтожения.
Джелал прекрасно понимал механику происходящего. В мемуарах он пишет с горькой ясностью: да, некоторые армяне помогали врагу. Некоторые депутаты-армяне предпочли партизанскую войну парламентской деятельности и совершили немало преступлений. Задача правительства состояла в том, чтобы арестовать виновных и наказать только их. Если это невозможно, можно было переселить армян данной местности в другие регионы — не как врагов, а как друзей, временно. Бандит способен на всё, потому что он бандит. Но, к сожалению, руководители того правительства не утратили дух комитетчиков и провели депортацию так, как не осмелился бы даже самый дерзкий и кровожадный бандит.
Он задаёт вопросы, на которые нет ответа, кроме одного: целью было истребление. Зачем депортировали армян Анкары, Коньи, Эскишехира, если, по официальной версии, опасность исходила от возможной высадки русских войск в районе Сакарьи? У Османской империи тогда ещё было превосходство на Чёрном море. Высадка была невозможна. Но даже если принять этот довод — зачем тогда выселяли армян Бурсы, Эдирне, Текирдага? Они тоже были в зоне Сакарьи? А что требовалось от армян Алеппо, которые составляли не более одной двадцатой населения провинции?
И главное: если правительство считало необходимым, правильно или неправильно, выселить армян ради безопасности страны — разве так это делается? Приказывая отправить армян в Дейр-эз-Зор, задумывалось ли правительство о том, как эти несчастные будут жить среди кочевых арабских племён без крова и пищи? Если задумывалось, то сколько продовольствия было отправлено туда? Сколько домов построено для переселенцев? Зачем народ, веками ведший оседлую жизнь, отправляли в пустыни Дейр-эз-Зора, лишённые деревьев, воды и всех строительных материалов?
«К сожалению, невозможно отрицать и скрывать, — пишет Джелал. — Целью было уничтожение, и они были уничтожены». Решение приняли некоторые видные члены Центрального комитета партии «Единение и прогресс», а правительство, естественным образом входившее в этот комитет, исполнило его.
Но затем Джелал задаёт вопрос, который волнует его больше всего: виновны ли в этом мусульмане и особенно турки? Или они невиновны?
Его ответ однозначен и страстен. Турки, страдавшие от несправедливости больше, чем все остальные народы, живущие в османских землях, — неужели их лоб будет запятнан ещё и кровью соотечественников? По его глубокому убеждению, мусульмане и турки в этом деле полностью невиновны.
Он приводит доказательства из собственного опыта. В Алеппо он многократно видел своими глазами, как местные мусульмане помогали депортированным армянам. Землевладельцы просили его разрешить им расселить армян на своих землях. И в Алеппо, и в Конье улемы и знать благодарили его за отношение к армянам, говоря, что защита их является долгом по шариату. Ни в Алеппо, ни в Конье он не видел и не слышал о случаях, когда турки посягали на имущество армян. Среди турок и мусульман, с которыми он общался, не встретил ни одного человека, который считал бы эти преступления правильными — напротив, все осуждали их всей душой.
После того как он был уволен, все его знакомые поздравляли его. Они говорили, что отставка почётнее, чем назначение на должность.
Джелал сравнивает состояние османских земель того времени с тем, что он видел в Эрзурумском вилайете. Во всей стране два класса людей: угнетатели, наживающиеся на нарушении прав других, и угнетённые — турки, арабы, армяне, раздавленные этими преступлениями. Все жертвы одного несчастья. Судьба армян, покинувших родину и умерших или убитых в дороге, турок, погибших от голода, болезней, холода и жары в пустынях Джазиры и Сирии, в горах Эрзурума, арабов, умиравших от голода на улицах Ливана и Сирии, несчастных, повешенных по закону Джемаль-паши или угасших в ссылках — эта судьба общая. И зловещая сила, приведшая их к этому, одна и та же.
«Следовательно, и турки, и арабы — истцы наравне с армянами. Мы тоже требуем справедливости. Вместо того чтобы упрекать друг друга, правильнее будет взяться за руки и вместе протянуть руку справедливости в цивилизованном мире, потребовать наказания тех, кто довёл до такого состояния арабов, турок и армян, веками живших братски, и, если ещё не поздно, попытаться снова жить по-братски».
Поступок Джелала Бея показателен. Даже в самом сердце машины Геноцида находились люди, которые отказывались быть её винтиками. Их было немного, слишком немного, чтобы остановить катастрофу. Но они были. И их существование опровергает главный довод палачей: «У меня не было выбора».
Выбор был. Джелал его сделал. За это он заплатил карьерой. После войны, когда младотурецкий режим пал, он уехал в изгнание. Умер в 1926 году в Алеппо, городе, где когда-то пытался спасти тысячи жизней. Его мемуары, опубликованные в турецкой прессе в 1919 году, стали одним из важнейших документов эпохи — свидетельством изнутри, признанием человека, видевшего механизм уничтожения своими глазами и нашедшего силы противостоять ему.
Сегодня, спустя более века, его история напоминает о простой и страшной истине: когда государство становится машиной смерти, молчание равно соучастию. Но сопротивление возможно. Всегда. И цена этого сопротивления, какой бы высокой она ни была, несопоставима с ценой молчания.
Источники:
Mouradian, Khatchig. Genocide and Humanitarian Resistance in Ottoman Syria, 1915–1916 [Электронный ресурс] // Études arméniennes contemporaines. — 2016. — № 7. — С. 87–103. — DOI: 10.4000/eac.1023. — URL (дата обращения: 30.10.2025).
Gerçek, Burçin. Turkish Rescuers: Report on Turks who reached-out to Armenians in 1915 [Электронный ресурс] / research supervision: Taner Akcam; transcription: Ömer Türkoğlu. — The International Raoul Wallenberg Foundation, [б. г.]. — 74 с. — URL (дата обращения: 30.10.2025).
Ջելալ բեյ [Электронный ресурс] // Aurora Humanitarian Initiative. — [б. д.]. — URL (дата обращения: 30.10.2025).
«Գրեգորիո Բելաունդե Մաթոսյան. Ֆրանս-պերուացին՝ հայկական ինքնությամբ» [Электронный ресурс] // «ԱԶԳ» շաբաթաթերթ. — 07.07.2023. — URL (дата обращения: 30.10.2025).
Şekeryan, Ari. ‘Beni Ermenileri tehcir etmem için gönderiyorsanız, bunu yapamam!’ [Электронный ресурс] // Agos. — 10.04.2015. — URL (дата обращения: 30.10.2025).
BİA Haber Merkezi. Hüda Kaya 18 aylık cezasını çekmek üzere 10 gün içinde teslim olmaya çağrıldı [Электронный ресурс] // bianet. — 28.10.2025. — URL (дата обращения: 30.10.2025).
Koptaş, Rober. İki Ermeni milletvekili nasıl öldürüldü? [Электронный ресурс] // Agos. — 07.09.2013. — URL (дата обращения: 30.10.2025).
Mehmet Celal Bey: Biz Türkler de Ermenileri bu hale getirenlerden davacı olmalıyız [Электронный ресурс] // T24. — 27.04.2014. — URL (дата обращения: 30.10.2025).