"Феномен и миссия Александра Таманяна": лекция Арсена Мкртчяна

В Армянском музее Москвы прошла лекция «Феномен и миссия Александра Таманяна». Лектором выступил архитектор, исследователь Арсен Мкртчян.  

Арсен - выпускник Ереванского архитектурно-строительного института.  В 2000 году он защитил диссертацию по наследию выдающегося архитектора Александра Оганесовича (Ивановича) Таманяна, автора генерального плана Еревана.

Архитекторы, исследовали наследия Александра Таманяна Арсен Мкртчян, Карен Бальян, Андрей Иванов

Гостями вечера стали известный армянский архитектор, член-корреспондент Международной академии архитектуры Карен Бальян, архитектор, урбанист, фотохудожник, автор книги «Иереван. Этюды о духе места» Андрей Иванов.

Личность Александра Таманяна (1878 - 1936) обычно рассматривают в парадигме синтеза неоклассицизма, который формировался в русский период его жизни, и армянского древнего зодчества. В этом контексте его имя в одном ряду с представителями объединения «Мира искусства» Александра Бенуа, Евгения Лансере.

Арсен Мкртчян склонен рассматривать архитектурную миссию Таманяна как творца нового Ренессанса, который смог претворить в камне идеи итальянских мыслителей. Среди них – автор философского произведения, утопии «Город Солнца» Томмазо Кампенелла, живший в 16 веке.

Гений Таманяна – это алеф армянской градостроительной политики. В этой точке сходятся теория и практика тех архитекторов, кто очень четко соотносит свою деятельность с наследием Таманяна, перестроившего один из самых древних городов мира «во времени». Иные в этой точке находят и свое отрицание таманяновских принципов и как следствие этого «прочтения»  - варварское уничтожение идей и шедевров Таманяна.

По мнению Арсена Мкртчяна, сама идея обновления, утопического города-солнца ( разработка ее совпала с трагическими событиями, красным террором) была призвана реализовать в розовом туфе новое жизнеустройство.  

Арсен не называл конкретно этих имен, но архитектурные экзерсисы и гениальные прозрения того времени выражались и в «проунах» Эль Лисицкого, и в дворцах коммунизма Якова Чернихова. Таманян так же, как и они, искал новый архитектурный язык.

Маленький, провинциальный город с многовековыми историко-культурными пластами он превратил не только в столицу Армении, но и в центр всего армянства мира, рассеянного во время Геноцида 1915 года.

Таманяну важно было закрепить эйдос Еревана, который обретает не только советское настоящее, но и чья судьба в большей мере связана с преодолением этого периода и уходит в историческую перспективу. Возможно, именно поэтому Таманян оставил свое знание о Городе открытым, чтобы жила сама идея города, сотворенного для удобной, счастливой жизни людей, которые во многом искали в Ереване чувство дружелюбия и защищенности. Его Ереван смотрел на Арарат.

Замысел Таманяна и вымыслы его отрицателей - основное противоречие не только градостроительной политики в Ереване, оно привело к разрушению одной из ментальных основ нации. 

Время крутанулось вспять как во время сеанса столоверчения, идея «депи Арарат» попала под идеалогический пресс. К тому времени были расстреляны те единомышленники Александра Оганесовича, кто открыто защищал его план реконструкции. Так Ереван развернулся в сторону памятника Сталину, на месте которого стоит Мать-Армения, созданная Ара Арутюняном. Величественный монумент, символизирующий Победу и дух армянского народа, в 1967 году встал на сталинский пьедестал 1951 го. На сами идеи Таманяна уже перестали существовать как константа, с тех пор начались разночтения, достигшие своего критического предела в наши дни. 

Исследователь называет искривление идей Таманяна словом, достаточно емким и многозначным: «плоским симулякром поверх текста».

Арсен Мкртчян вспоминал в том числе и стихотворение Егише Чаренца, написанного в дни, когда Армения хоронила Таманяна, где у поэта появляется образ города-алтаря. Текущее положение градостроительной политики армянской столицы прежде всего носит характеристики коммерциализации любого построенного дома. В то же время дома на Северном проспекте уже вызывают образы иной антиутопии, далеких от визионерских прозрений Кампанеллы. Темнота, черная стерильность и отсутствие света в окнах – таковы результаты тех, кто сражался своим треугольником и циркулем с гением, чьи идеи можно было брать не только для новаторства, но и для духовного подвига. Архитектор – белая кость искусства, но путь и судьба Таманяна показали, что не только национальное, но и наднациональное, вселенское, универсальное может жить в Ереване вторыми, третьими смыслообразующими метафорами.

Среди имен, чей авторитет подчеркнул Арсен Мкртчян в сопоставлении с Таманяном, -  Рафо Исраэлян, Джим Торосян. Их мировоззрение, архитектурные идеалы и поэтика не были прямым продолжением дела Таманяна, не оставившего учеников. Но в то же время, эти имена свидетельствуют том, что можно быть иным, противоречить, но развивать, быть в диалоге. Скорее, к этому относятся принципы диалектики, которые прервались и мало того, забивают гвозди в живое тело города.

Арсен Мкртчян считает, что один из факторов, которые приводят к таким последствиям, большое количество талантливых единиц, которые не сложились в школу. Если бы таманяновская школа была сформирована, то после его смерти, а также ухода из жизни основателей  нового Еревана, этот «фасад» бы никогда не обрушился.  

Впрочем, Таманян оставил много загадок и путеводных нитей. Не смотря на то, что речь идет о каменной – в общем-то твердой субстанции.

В марте этого года священниками-аквалангистами в Ярославской области обнаружена «русская Атлантида». 7 городов, затопленных накануне  Великой Отечественной войны при строительстве Рыбинского водохранилища, со временем будут отдавать в том числе и таманяновскую метафизику. Уже под водой обнаружены постройки Таманяна для гр. Мусиных-Пушкиных: на глубине сто метров в местечке Иловна сохранилась даже каменная набережная реки Мологи с лестницами, украшенная  скульптурными львами. Будут исследована и Иловенская церковь (вероятно, Преображенская, построенная в 1765), она была  отреставрирована именно Таманяном. Александр Иванович также выполнил для этой усадьбы проекты устройства парка и перестройки главного дома.

Возможно, именно такие прямые артефакты, им будет чужда многозначность и желание очистить святое место под торговую точку, смогут со временем вывернуть симулякры как изнанку, и станут доминантой истины исчезающего наследия, но за которое продолжают мужественно сражаться.