«Чувство притяжения горой»: Арарат в искусстве и литературе
«И остановился ковчег в седьмом месяце, в семнадцатый день месяца, на горах Араратских» (Ветхий Завет, Бытие. Глава 8:4).
Так и повелось (правда, с конца XX века) отмечать 17 июля День Арарата. Библейская гора, ставшая символом спасения и возрождения, веками вдохновляла творцов. Мы собрали для вас лишь малую часть изображений, стихотворений, прозаических описаний и размышлений, отражающих то самое, столь точно сформулированное Мандельштамом, «чувство притяжения горой».
“Я в себе выработал шестое — «араратское» чувство: чувство притяжения горой”
Хачатур Есаян. Большой Арарат. 1964. Источник
Михаил Дудин
Вспоминая Арарат
На Арарате белый-белый снег.
И где-то там, в снегах на Арарате,
Покоится таинственный ковчег,
Как бабочка в коробочке на вате.
Я, связанный с Землёю человек
Ещё неотболевшей пуповиной,
Гляжу на этот погружённый в снег
Высокий мир над золотой долиной.
Мне надоели распря и беда
И старая приверженность обману.
Мне нестерпимо хочется туда
Уйти в снега, подобно Абовяну.
Не для того, чтобы найти ночлег
Для вечного души успокоенья, —
Мне надо знать, как выстроить ковчег
Для нового Потопа и Спасенья.
Егише Чаренц
* * *
Я солнцем вскормленный язык моей Армении люблю,
Старинный саз, надрывный лад и горький плач его люблю.
Люблю цветов горячий плеск, пьяняще-тонкий запах роз,
И наирянок чуткий стан в обряде танца я люблю.
Люблю густую синь небес, озёрный блеск, прозрачность вод
И солнце лета, и буран, что гулом глухо с гор идёт,
И неприютный мрак лачуг, и копоть стен, и чёрный свод,
Тысячелетних городов заветный камень я люблю.
И где бы ни был, не забыть — ни наших песен скорбный глас,
Ни древнего письма чекан, молитвой ставшего для нас.
Как раны родины больней ни ранят сердце каждый раз,
Я — и в крови, и сироту — свой Айастан, как яр, люблю.
Для сердца, полного тоски, другой мечты на свете нет,
Умов светлее, чем Кучак, Нарекаци — на свете нет.
Вершин, седей, чем Арарат, свет обойди — подобных нет,
Как недоступный славы путь — свою гору Масис люблю!
Перевод А. Сагратяна
Осип Мандельштам
Из очерка «Путешествие в Армению»:
«Мне удалось наблюдать служение облаков Арарату. Это было подобно нисходящему и восходящему движению сливок, когда они вливаются в стакан румяного чая и расходятся в нём кучевыми клубами. Впрочем, небо земли араратской доставляет мало радости Саваофу: оно выдумано синицей в духе древнейшего атеизма».
Мгер Абегян. Араратская долина. 1971. Источник
Степан Агаджанян. Арарат и Араратская долина. 1934. Источник
Константин Паустовский
Из очерка «В тысячелетней пыли»:
«Арарат на рассвете встаёт над персиковыми садами Эривани громадой сверкающего, только что расколотого сахара и стоит весь день молчаливый и мощный; он преследует вас, и всё время, где бы вы ни были, у себя за спиной вы чувствуете снежную громаду легендарной, высоко взметённой в небо, сказочной горы».
Из книги «Бросок на юг» (Пятая часть «Повести о жизни»; глава «Мгла тысячелетий»):
«Я бросился к окну и замер. Лёгкие мурашки побежали у меня по спине. Первым моим побуждением было разбудить всех моих спутников.
Но все ещё спали. Сонная тишина вагона прерывалась только лёгким храпом вежливых стариков.
Я метнулся от одного окна к другому, к третьему, потом изо всей силы схватился за ремень, рванул раму и опустил её. Вместе с холодным воздухом ворвались в вагон резкость очертаний и чистота красок, — там, снаружи, в древнейшем и девственном небе вздымалась к самому зениту, закрывая весь край земли и половину неба, двугорбая снеговая гора. Это был Арарат. Снега его казались поднятыми вплотную к солнцу. Блеск их наполнял воздух светящейся мглой.
Арарат! Я никак не мог поверить в то, что вижу его воочию. Все мифы древности, все сказки далёких веков были воплощены в этой исполинской горе. Земли, что простирались у её могучего подножия, не были даже видны: их закрывала толща воздуха. Вершина горы стояла над миром, проступая сквозь мглу.
Я смотрел на Арарат не отрываясь. Я не хотел ни пить, ни есть. Я боялся, что, пока буду этим заниматься, Арарат уйдёт, исчезнет, станет невидимым».
Игорь Дьяконов
«В последний день в поезде я подошёл рано утром к окну в коридоре вагона и увидел жёлтую, выжженную степь Араратской долины, зелёную полосу вдоль невидимого Аракса, необычайной, не нашей голубизны небо и в нём — висящий белый с розовым краем конус Арарата. Низ его, покрытый растительностью, синий из-за атмосферной дымки, полностью сливался с фоном неба — даже лёгкого очертания видно не было; великая гора парила в пространстве. Я стоял ошеломлённый. Это была любовь с первого взгляда и навеки».
«В небе опять висел белый Арарат, а в противоположном краю неба — менее эффектный многоголовый белый Арагац, синим абрисом снизу касаясь горизонта. И эта сухая, с горьким незабываемым полынным запахом серо-жёлтая степь, чуть на шаг отойдёшь от воды, и эта яркая зелень, где есть вода, и это глубокое синее небо, и эти величественные древние шапки гор, так же глядевшие на колесницы урартских царей, как теперь они смотрят на нас, говорили о том, что современность, Европа, Россия остались где-то далеко. Я пришёл, наконец, на мечтавшийся мне Древний Восток».
Сергей Городецкий
Мартиросу Сарьяну (Экспромт)
Гигант Арарат, Алагез и Севан,
Не страшен вам тусклый осенний туман!
Могучею солнечной кистью своей
Сияние вам возвращает Сарьян!
Иван Айвазовский. Долина горы Арарат. 1880-е. Источник
Хачатур Есаян. Большой Арарат. 1955. Источник
Андрей Белый
Из очерка «Армения»:
«Лучи вылепляют гряду белокупольных облак, громадно висящих призрачным ободом; все облака превышает то облако вон; и оно не меняет своих очертаний, как прочие. То — Арарат. Смотришь — кажется: вылезло что-то огромное, всё переросшее — до ненормальности вдруг отчеканясь главою своей; призрак, распахнутый бледными линиями; и растёт впечатление, что голова, отделившись от тела, является белой планетой, которой судьба — обвалиться иль в небо уйти навсегда, унося времена патриархов».
Виктор Коноплёв
Из книги «Армения как состояние любви»:
«Видимо, Господу было угодно послать ветры с вершин Арарата за тысячи километров в маленький городок в тот момент, когда мои родители задумывали создавать меня. И я сам охотно верю в это, ибо на себе ощутил притягательную силу и духовный подъём в миг, когда впервые увидел Арарат, проезжая по долине, названной его именем. И сегодня мне открыто понимание удивительной притягательности потомков Ноя, так как в силу многовековой араратской “подзарядки” их генетический код настолько стал идентичен планетарному, что сами они стали своими и привычными, как воздух, которым мы дышим, или ветер, от которого мы кутаемся в одежды или, наоборот, распахиваемся ему навстречу, чтобы освежиться; как пески пустыни — таинственные и экстремальные, или плодородная почва, щедро одаривающая нас всем жизненно необходимым».
Вместо предисловия. С.Б. Калашников, кандидат филологических наук, доцент (МГПУ, Москва). Из сборника «Арарат: русская и национальные литературы: Материалы международной научно-практической конференции 26-29 сентября 2024 г.»:
«Для самих армян Арарат — сакральный символ возрождения и единения армянства, а также аллегория тоски по утраченным землям, которые остались по другую сторону Сиса и Масиса. Причём араратский локус — это не столько часть армянского текста, как может показаться на беглый, поверхностный взгляд, сколько его эпицентр и сердцевина. В нём сосредоточены и общемировой миф о Потопе и Ноевом ковчеге, и эмпирический и духовный опыт хождения на Восток, и сакральный концепт Горы — центра Вселенной и Матери Мира.
Но существует у этого локуса и ещё одно, пожалуй, самое главное измерение, которое отчётливо проявилось на фоне событий 1921 года: из топографического, рефлексивно-физического объекта Арарат превратился, в буквальном смысле, в объект трансцендентный (от лат. transcendens — «переступающий, превосходящий, выходящий за пределы») — находящийся за пределами Армении и обретший черты идеи, платоновского эйдоса как «конкретной явленности абстрактного», «вещественной данности в мышлении» и метафизического способа организации бытия».
Из книги «Адресные стихи русских поэтов об Армении» (М.Д. Амирханян, В.В. Кириллов):
Классик русской советской литературы Евгений Александрович Евтушенко (1932–2017) — поэт, публицист, переводчик, сценарист, автор поэм и сборников стихов, лауреат международной премии «Золотой лев» (Венеция), почётный член Американской академии искусств и словесности, профессор Петербургского университета и университета Санто-Доминго. Он написал несколько стихотворений об Армении и перевёл на русский язык произведения армянских поэтов, пользовался большой любовью у армянского читателя.
Мне вспоминается случай. Это было в 1966 году, когда ещё не завершилась трагическая волна 50-летия (1965) Геноцида армян в Османской Турции. Известный армянский поэт Геворг Эмин, большой друг Е. Евтушенко, пригласил русского поэта на встречу со студентами Ереванского государственного университета. Одним из организаторов мероприятия по долгу службы был автор этих строк. Зал был переполнен. Читали стихи, аплодисменты были «бурные». Геворг Эмин стоял рядом с Евтушенко; ростом он был пониже гостя. И тут он посетовал на Бога, указав на его несправедливость. Мол, посмотрите, какого высокого роста наш гость, а я чуть ли не на половину ниже его. Можно представить, что стало с залом, когда Евтушенко прочитал своё ещё не опубликованное стихотворение, посвящённое Г. Эмину, — «Нет, армянину русский брат не тот…», которое завершалось словами: «Пусть надорвусь, пусть мой хребет дробится, — я Арарат на плечи бы взвалил и перенёс его через границу…». Зал буквально взорвался аплодисментами.
Признаюсь, так сложилось, что я много раз организовывал мероприятия разного содержания — политические, художественные, научные, популярные, — но такого бурного восприятия и реакции зала — прошло уже 55 лет — я никогда не видел. Спасибо великому русскому поэту Е. Евтушенко!
Евгений Евтушенко
Геворгу Эмину
Нет, армянину русский брат не тот,
Кто вникнуть в боль Армении не хочет —
Лишь развалясь, коньяк армянский пьёт,
О радио армянском анекдотит.
А тот вам русский брат, кто смог понять
Весь путь ваш страшный, все резни и бойни,
Кто вашу боль сумел в себя принять,
Как если б это было русской болью.
Мы с вами вместе знали столько бед,
И вместе гибли мы на поле брани,
Когда есть братство честное, то нет
Ни младших и ни старших — просто братья.
И потому — как отнятый мой брат —
Неоторвимо и неотрубимо
С мольбою и укором Арарат
Зовёт меня, как будто армянина.
И верю я — настанет день, когда
Границ не будет — только арки радуг,
Исчезнут в мире злоба и вражда,
И я прижмусь щекою к Арарату.
А если нет — лишь бы хватило сил! —
Пусть надорвусь, пусть мой хребет дробится —
Я Арарат на плечи бы взвалил
И перенёс его через границу…
Арарат на картинах Андраника Саакяна. Источник