Выбор Араксии: история женщины, которая отказалась от спасения
В 1912 году молодая армянка из Айнтаба приехала в Бирмингем. Город промышленной революции, квакерской традиции и шоколадных фабрик Кэдбери встретил её осенними туманами и размеренной тишиной учебных аудиторий. Араксия Джебеджян поступила в теологический колледж Вудбрук, основанный всего девятью годами ранее на средства Джорджа Кэдбери. Колледж располагался в его бывшем особняке на Бристол-роуд, где квакерские принципы простоты и служения соединялись с академической строгостью библейских штудий.
Ей было тридцать два года, за её плечами остались армянская школа в Айнтабе, Американская женская семинария, затем колледж в Мараше. Образование для дочери состоятельной семьи Кеворка Аги Джебеджяна не было редкостью, но путь в Англию говорил о чём-то большем, чем стремление к знаниям. В Айнтабе, где до Геноцида жили тридцать тысяч армян, христианские миссии создали целую сеть образовательных учреждений. Американские колледжи давали профессию, но именно квакерский Вудбрук предлагал нечто иное: теологическое образование, совмещённое с практикой социального служения.
Квакеры верили в «внутренний свет» в каждом человеке. Их богослужения проходили в молчании, без священников и литургии, а социальная справедливость считалась неотъемлемой частью христианской жизни. Араксия, выросшая в традиции Армянской апостольской церкви, нашла в этом подходе особое понимание служения. Она проповедовала Евангелие от дома к дому ещё в Айнтабе, но в Вудбруке училась делать это по-другому, через присутствие рядом с теми, кто нуждается.
В 1914 году, получив диплом, она вернулась домой. Мир уже балансировал на краю войны, а Османская империя готовилась к последней, самой страшной попытке сохранить распадающееся единство через уничтожение «внутреннего врага». Араксия начала преподавать в школе «Гертасирац» (Образовательных энтузиастов) в Айнтабе. Название школы оказалось пророческим: в считанные месяцы образование, культура, сама возможность армянской жизни в этих краях будут уничтожены.
Весной 1915 года началась депортация. Семья Джебеджян, состоявшая из девяти человек, получила приказ о высылке. Араксия могла остаться, Американский колледж предлагал убежище под защитой нейтральных дипломатов. Многие спасались так, пережидая бури истории за стенами миссионерских учреждений. Но она выбрала иной путь.
Семьи Деирменджян и Джебеджян. Пожилая пара, сидящая в центре, — Рахель Деирменджян и её муж Нерсес Деирменджян. Женщина, стоящая прямо за Рахель, — Аница Джебеджян (в девичестве Деирменджян). Справа от неё — её муж Дикран Деирменджян. Дети, слева направо: Ерванд, Аракси и Нектар. Источник
Этот выбор стоит понимать не через призму героизма или самопожертвования. Для Араксии это был просто единственно возможный путь. Она не могла оставить мать, братьев, сестёр, ведь её образование в Вудбруке научило видеть Христа в страдающем ближнем, но семья и народ были не абстрактным «ближним», а конкретными лицами, с которыми делишь последний кусок хлеба на дороге в никуда.
Караван депортированных шёл на юг, в сирийскую пустыню. В городке Баб губернатор заметил Араксию. Образованная, говорящая на нескольких языках, с осанкой человека, привыкшего думать и принимать решения, она выделялась среди измождённых беженцев. Губернатор предложил ей брак. Для многих это было спасением: переход в ислам означал жизнь, безопасность, возвращение к цивилизованному существованию. Она ответила:
«Я не хочу отделяться от матери и членов моей семьи. Я предпочитаю быть с ними в Дер-Зоре и умереть в пустыне, чем стать женой нехристианина».
Этот отказ нуждается в осмыслении. Араксия не была фанатичкой. Квакеры, у которых она училась, известны своей терпимостью и уважением к другим религиям. Дело было не в догматической непримиримости, а в понимании того, что принять предложение означало бы предать не веру, а людей. Стать женой губернатора значило признать правильным то, что происходит с остальными, выделить себя из общей судьбы.
Дейр-эз-Зор стал конечной точкой для четверти миллиона армян. Концентрационный лагерь в пустыне, где смерть от голода, болезней и произвола была вопросом времени. Но пока существовала жизнь, существовала и надежда, и Араксия снова нашла себе дело. Она поддерживала людей, молилась с ними, распределяла деньги, которые иногда приходили от швейцарской миссионерки Беатрис Ронер.
Ронер заслуживает отдельного упоминания. Базельская учительница, работавшая в Османской империи с 1900 года, она была сотрудницей германской гуманитарной организации и пользовалась дипломатической защитой как подданная союзной Германии. Используя это положение, Ронер создала в Алеппо приюты, где спасла более тысячи армянских детей. Её связь с Араксией в Дейр-эз-Зоре была одной из нитей подпольной сети помощи, которую создавали армяне вместе с немногими сочувствующими европейцами.
Губернатор Дер-Зора Али Суад-бей, относительно гуманный администратор, знал о помощи Араксии и не препятствовал. Но осенью 1915 года его сменил Заки-бей, человек иного склада. Новый губернатор не просто исполнял приказы Константинополя о «окончательном решении армянского вопроса», он делал это с особым рвением.
Араксия написала Беатрис Ронер секретное письмо. Она предупреждала о надвигающейся катастрофе, о том, что последние остатки армянского народа в концлагерях Дейр-эз-Зора обречены при новом губернаторе. Ронер ответила честно: ничто не может предотвратить то, что должно произойти.
Аракси Джебеджян. Надпись на фотографии гласит: «Я предпочитаю умереть, повиснув на виселице, чем стать мусульманкой и жить». Источник
Весной 1916 года начался последний этап уничтожения. Караваны двинулись из Дейр-эз-Зора в Шеддаде и Синджар. После переправы через Евфрат Заки-бей отдал приказ арестовать Араксию Джебеджян, директора школы Акопа Зейтунцяна и девятерых членов молодёжного музыкального ансамбля. Среди арестованных был двадцатилетний Ерванд Джебеджян, младший брат Араксии, подававший надежды скрипач.
Их отвели в тюрьму Дейр-эз-Зора. Там Заки-бей лично пытал группу, избивая их тростью. Араксия получила особенно жестокие удары: она снова отказалась выйти за него замуж. Губернатор выстрелил в неё. Она умерла мученицей.
Позже деятель армянской церкви Бюзанд Кузубеюкян назовёт её святой. В 2015 году, к столетию Геноцида, Армянская апостольская церковь канонизирует всех мучеников Геноцида как святых, и среди них будет Араксия Джебеджян из Айнтаба.
В Вудбруке, в зале колледжа, висела большая фотография Араксии. После её гибели директор колледжа написал посмертную характеристику:
«У каждой христианской церкви есть мартиролог, но существуют церкви, в которых мартиролог – это почти вся история. Армянский список мучеников, вероятно, длиннее, чем у всех остальных христианских церквей вместе взятых, и он продолжает пополняться. Араксия была дочерью такой матери-церкви мучеников. Ибо с первых дней древней Армянской церкви и до наших времён её члены призывались, избирались и оказывались верными. Среди множества мучеников Дейр-эз-Зора ни одна фигура не выделяется более ясно, более спокойно, более мужественно или с более ярким сиянием победоносной веры, чем наша дорогая подруга, Араксия Джебеджян».
Эти слова английского квакера, написанные о молодой армянке, умершей в сирийской пустыне, говорят о чём-то большем, чем религиозное единство. Они говорят о том, что человеческое достоинство узнаётся поверх границ наций и конфессий. Вудбрук обучил Араксию теологии, но жизнь научила её чему-то более важному: невозможно спастись в одиночку.
Из девяти членов семьи Джебеджян выжил только один: Дикран, брат Араксии. Он поселился в Алеппо, женился на Аниц Дейирменджян. Первую дочь он назвал Араксия, а первого сына – Ерванд, в память о погибших сестре и брате. Так память о мученице вплелась в ткань новой жизни, продолжающейся вопреки всему.
Сегодня потомки семьи Джебеджян живут по всему миру: в Египте, Ливане, США, Армении. Многие из них стали священниками, учёными, инженерами, общественными деятелями. Они несут в себе память о двадцати пяти родственниках, погибших в Геноциде, о городе Айнтабе с его тридцатью тысячами армян, о культуре и жизни, которые были методично уничтожены.
История Араксии Джебеджян не уникальна. Тысячи армян делали подобный выбор: отказывались от спасения ценой отречения, предпочитали остаться с народом. Но каждая такая история уникальна в своей конкретности. Араксия была образованной женщиной, получившей европейское теологическое образование. Она знала мир за пределами османской Анатолии, у неё были связи, знания, возможности. Её выбор был сознательным, а не продиктованным безысходностью.
Араксия Джебеджян выбрала остаться человеком до конца. Этого оказалось достаточно, чтобы спустя столетие о ней помнили не только армяне, но и квакеры Бирмингема, историки Геноцида, все, кто размышляет о природе человеческого достоинства в экстремальных обстоятельствах.
Источники:
Jebejian, Harutyun. In Memoriam of Araxie (Araxi) Jebejian (Djebedjian) (1880, Aintab — 1916, Der Zor) [Электронный ресурс] // Zartonk Daily. — 23.06.2015. — URL (дата обращения: 09.11.2025).
Deyirmendjian/Djebedjian Family — Ayntab, Aleppo, Beirut [Электронный ресурс] // Houshamadyan – ODA. — 30.12.2023. — URL (дата обращения: 09.11.2025).
Kalayci, Suzan Meryem Rosita. A nation of orphans: silence and memory in twentieth-century Turkey: дис. PhD [Электронный ресурс]. — Флоренция: European University Institute, 2018. — URL (дата обращения: 09.11.2025).