Архитектура диалога: армянская церковь Сурб Григор Лусаворич в Каире
Каир — это город, который помнит множество армянских имён, однако Армянская церковь Григория Просветителя — не самая известная местная достопримечательность. Мы едем туда смотреть на мечети Мамлюков (пока их окончательно не снесли) и гулять строками Нагиба Махфуза из его «Каирской Трилогии». Однако я рекомендую вам, искренне рекомендую, заглянуть и в армянскую церковь.
«Съёмки давались нам тяжело: в один из дней нас даже из пустыни умудрились выгнать! А вот в Армянской церкви нас встретили с заботой и вниманием».
— Из сообщения подруге 23.10.2024 г.
Построенная французским архитектором на египетской земле, эта армянская церковь соединила в своей архитектуре несколько культур. Греко-римские мозаики, исламские архитектурные приёмы, французские рельефы, армянская архитектура и коптские символы соединяются в интерьере и экстерьере церкви в гармоничный ансамбль, овладевший уровнем межкультурной коммуникации недоступным человеку.
Находится церковь на одной из самых шумных и многолюдных улиц этого города — улице Рамзеса. Сколько бы раз я сюда ни приезжала, это место каждый раз доводило меня до сенсорной перегрузки. Особенность церквей Каире в том, что они находятся обычно за забором, а вход в них охраняет пара добродушных полицейских. Марьям, моя подруга-коптка, сказала, что, скорее всего, это связано с терактами, произошедшими в коптских церквях в 2017 году. Я предъявляю паспорт дежурному и сообщаю, что мне назначено. Далее следует диалог:
— Анти Арминийя?
— А?
— Арминийя?
— Ла (нет)! Руссийя!
— Хммм. Христианка?
— Да-да!
— Проходите!
Я в очередной раз посмеялась, что для египтян все европейцы на одно лицо, раз они мой «славик фейс» приняли за армянскую точёную внешность (мне бы эти скулы!). Забрав паспорт, я прошла внутрь церковного двора, и моему вниманию предстала прекрасная церковь ХХ века из жёлтого туфа. Этот камень явно был выбран не случайно — он традиционен как для армянской, так и для египетской архитектуры. Выбор материала для церкви очень важен при интеграции здания-носителя иной культуры. Так, парижская армянская церковь выточена из того же камня, что и сам Париж, Санкт-Петербургская спроектирована Фельтеном в том же стиле, что и весь екатерининский город, а Каирская церковь вытроена из жёлтого туфа. Этот камень тут становится точкой пересечения и диалога между двумя религиями и культурами: исламом и христианством. Такой диалог продолжается и в архитектурных элементах собора: традиционная армянская архитектурная форма и орнаментальные египетские паттерны собираются в единый и гармоничный ансамбль.
Портал в церковь держится на двух столпах, углы которых украшены декоративными колоннами. Это крайне примечательный элемент, пришедший сюда не откуда-нибудь, а их архитектуры Каирских мечетей. Такие вовлечённые колонны начали появляться в Каире около IX–X веков и украсили одну из первых мечетей города — мечеть ибн Тулуна.
Орнаментальные композиции по периметру церкви отражают как французский вкус архитектора, так и знание коптской и византийской символики. Птицы и козлы, держащие лозы винограда и заключённые в лиственный круг, соседствуют с бюстами святых, выступающими как на фасаде Нотр-Дам де Пари. Пространство над входом в церковь украшено мозаикой с изображением самого Григория Просветителя, что отсылает нас к истокам армянского христианства.
Я бы с радостью продолжила бы свой визуальный анализ, такова уж привычка искусствоведов. Однако сюда я пришла по делу. Мы снимали короткометражный фильм по одному из моих курсов в университете и в какой-то момент решили, что будет он об армянской культуре и наследии этой страны. Часть его действия проходит на территории Армянской церкви, а для этого я должна договориться с её руководством и получить разрешение на съёмки. Поэтому во вторник утром молодой Отец Лукас обнаружил на своём пороге спавшую два часа студентку с растрёпанными волосами и энтузиазмом в глазах, робко произносящую «Барев Дзес, Падре». Однако это будет только через пять минут, а пока полицейский велел мне идти к административному зданию. Там со второго этажа мне уже приветливо махал дьякон Раффи, приглашая зайти. Я прошла в обитую деревом и красиво обставленную комнату. В ней меня ждал Отец, только закончивший своё обучение в духовной семинарии. Я, как человек религиозный, но молодой, позволю себе отметить, что вижу мало различий между моделями Dolche&Gabbana и выпускниками армянских духовных семинарий. Воистину — воплощение Древнегреческого учения о калокагатии — гармонии красоты душевной и внешней.
Я робко села на краешек стула. Напротив сел отец. Он представился Лукасом и кратко рассказал историю своей жизни[1]. Здесь он только восемь месяцев, а до этого обучался в Татеве. Ответив утвердительно на вопрос «Вы знаете, где это?», я получила некоторое одобрение. Мне было очень важно показать, что я действительно хорошо знакома с той культурой, о которой мы будем говорить в фильме, и что я отношусь с большой любовью и уважением как к ней, так и к её носителям. Отец Лукас очень внимательно прочитал сценарий, выслушал меня и дал предварительное одобрение. Финальное было получено уже от Епископа, предстоятеля епархии Египта и всей Африки, Ашота Мнацакяна.
Отец Лукас предложил провести мне экскурсию по церкви и саду, от которой я не захотела отказываться. Его речь была спокойна, но, при этом говоря о культуре своей страны, он делал это с благородной гордостью. Я редко встречаю людей, которые с такой добротой и чуткостью относятся к прошлому своего народа. К сожалению, не могу это не связать с необходимостью армян всего мира жить за пределами своей страны. Эта церковь даёт метафорическую и физическую тень Родины под палящим солнцем Каира всем, кто так в этом нуждается.
«Я скучала по этому запаху», — сказала я, когда Отец открыл передо мной деревянные двери церкви. Внутри она также прекрасна, как и снаружи. Над алтарной нишей изображён Иисус Христос с ангелами. Я сразу же обратила внимание, что роспись выполнена в манере, характерной больше для Византии, но на иссиня-синем фоне. Это уже больше напоминало мне коптские церкви. Интерьерный ансамбль также сочетал в себе черты четырёх культур. Исламский усложнённый орнамент был выполнен в богатой манере Франции XVIII века. К Франции отсылали и росписи арок. Над одним из нишевых порталов обнаружился невероятный павлин — кораническая птица рая! Греко-римская мозаика опоясывала церковь, являя нам традиционных для Византии птичек, сидящих у фонтана. Что это если не архитектурное воплощение third culture kids — тех, кто хранит корни, но вырос в среде, чуждой родителям? Можно было бы до бесконечности перечислять все многоуровневые — физические и метафизические — смыслы, вплетённые в архитектуру церкви, но лучше сами просмотрите на фотографии. Постарайтесь увидеть знакомое и «другое», близкое и далёкое, а потом проследите, как они общаются с друг другом.
Мы стояли в самом центре церковного зала, и отец, носящий имя святого Луки, рассказал мне историю своей первой службы. После прочтения молитвы, обращаясь лицом к алтарю, он, взволнованный, повернулся к прихожанам и поднял глаза на купол, на барабане которого был изображён святой Лука. «Вам было суждено тут оказаться. Это Ваш “мактуб” (судьба), Падре!» — ответила я. Отец Лукас улыбнулся, а дорогой читатель не осудил меня, надеюсь, за отсылку к сериалу «Клон» (Как удержаться?! Вам часто удаётся поговорить со священниками по имени Лукас?).
Церковь — это то, вокруг чего объединяется армянская община. Это место силы, коллективного сопереживания и поддержки. В церкви установлен мемориал Геноциду армян — место памяти о трагедии, разыгравшейся в Турции более века назад и до сих пор отрицаемой её правительством. Египет официально так и не признал Геноцид, а президент ас-Сиси, в свойственной ему манере, старается балансировать меж двух огней и позволяет себе лишь его косвенное признание в Мюнхене 2019 года.
Мы вышли наружу, и я поблагодарила Отца за потраченное время и экскурсию, вручила небольшой подарок из родного Санкт-Петербурга. Он пошутил, что, нося кольцо с надписью «Арцах» (подарок дорогой подруги), я становлюсь частью их большой культуры. Я рассмеялась и ответила: «Ах, если бы это так работало!»
Сделав несколько пробных кадров для фильма, я закинула тяжёлый рюкзак на спину и побежала в Баб аль-Футух («Ворота победы»), построенный в далёком XI веке другим армянином — Бадр аль-Джамалем.
Мария Артюшина, журналист
[1] Диалог вёлся на английском.
Все фотографии предоставлены Марией Артюшиной и публикуются с её разрешения.