Жемчужина Стамбула: как армяне построили Долмабахче
Когда пароход заходит в Босфор, первое, что приковывает взгляд, — ослепительно-белый силуэт Долмабахче. В обычном туристическом буклете его назовут «османским ответом Версалю», но реже добавят главное: авторы дворца — армянская династия архитекторов Бальян, а подавляющее большинство ремесленников, каменщиков, лепщиков и даже подрядчиков тоже говорили по-армянски.
Когда султан-реформатор Махмуд II в 1831 году упразднил Корпус придворных архитекторов (Hassa Mimarlar Ocağı) и создал вместо него Управление строительства (Ebniye Müdürlüğü), это стало причиной коренной трансформации в османской системе градостроительства. Это изменение касалось не только административной реорганизации, реформы стремились формализовать и подчинить правилам уже сложившуюся на практике систему строительства и ремонта зданий, при которой вместо традиционных уполномоченных по строительству (bina emini) действовали мастера (kalfa), работавшие в качестве подрядчиков на различных государственных стройках и реставрациях.
В новую систему органично встроились Крикор Амирa Бальян, а затем его сыновья Карапет (Гарабед) и Никогос. Документы эпохи фиксируют, что именно им Порта поручала ключевые дворцовые проекты, включая Долмабахче (1843–1856). Они фактически получили статус главных архитекторов двора, хотя формально титул «sermimar» («главный архитектор», или «архитектор двора») уже не существовал.
Помимо авторского семейства, в строительстве участвовали армянские кланы подрядчиков, годами финансировавшие государственные стройки авансом. Исследователь Сельман Джан указывает, что система подрядов (münâkasa) после 1830-х фактически монополизировалась немусульманской буржуазией, прежде всего армянской. Их капитал позволял закупать мрамор c Мармара, камни с Мальты, хрусталь — в Богемии, а главное — содержать тысячи рабочих.
Многие из этих рабочих вышли из школ армянских благотворительных обществ, где учили ремёслам: лепке, резьбе, чеканке. Потому дворцовые интерьеры так богаты ажурной гипсовой резьбой и золочёными «букетами» — почерком мастерских Хаскёй и Куручешме, населённых армянскими ремесленниками.
Дворец Долмабахче в Стамбуле. Фанос Терлемезян, 1911 год. Фото: Национальная галерея Армении
Интерьеры же расписывал парижский декоратор Шарль Сешан, приглашённый Карапетом Бальяном. Целые элементы декора дублировались в различных зданиях (например, потолки, выполненные для дворца Долмабахче и павильона Гёксу), что демонстрируют согласованность архитектурного стиля. Сходство дизайна этих потолков указывает на то, что Карапет и Никогос Бальян намеренно добивались повторяемости декоративных схем своих дворцов и павильонов.
Дворец Долмабахче (1856), Бешикташ, Стамбул. Интерьер, потолок, расписанный Шарлем Сешаном. Источник:
Павильон Гёксу / Кючюксу (1856), Кючюксу, Стамбул. Интерьер, потолок, расписанный Шарлем Сешаном. Источник:
К созданию дворца причастны не только армянские архитекторы и ремесленники, но и великие художники — например, Иван Айвазовский. В последний и самый значительный визит Айвазовского в Стамбул, состоявшийся в 1874 году по приглашению султана Абдул-Азиза, султан поручил художнику создать 30 полотен с видами Стамбула и Босфора для дворца Долмабахче. Во время пребывания в столице Айвазовский остановился в особняке главного архитектора Саркиса Баляна в Куручешме, где и завершил заказанные работы.
10 октября 1874 года, находясь в Стамбуле, Айвазовский обратился с наставлением к молодым художникам:
«Если Бог и дал мне крупицу таланта, то всё остальное я добыл постоянным трудом — знайте это хорошо. Даже сейчас я считаю себя учеником природы. Поэтому, как и я, трудитесь и стремитесь. Мне приятно видеть, что за короткое время вы добились заметных успехов в искусстве. Например, дворцы, спроектированные Саркисом-бейем, великолепны, и каждый художник восхищается его исключительным вкусом и мастерством».
Вид на Босфор и Мраморное море с Мачки, Иван Айвазовский, 1874 г.
На картине изображён панорамный вид на Босфор и Мраморное море со стороны района Мачка. В композиции заметна мечеть Долмабахче — прибрежная мечеть рядом с дворцом Долмабахче.
Источник
Дворец часто критикуют за «европейскую мишуру». Но Карапет и Никогос не слепо копировали Версаль. Они синтезировали французский романтизм, необарокко и османскую символику. Щиты с тугрой султана Махмуда окутаны гирляндами, но по оси — традиционная трёхчастная организация турецкого «софа». Такой гибрид отвечал политической задаче султана Абдул-Меджида: продемонстрировать Европe модернизацию, не отрекаясь от османской традиции. Бальяны оказались идеальными проводниками этого пути — армяне с европейским образованием, при этом лояльные подданные Порты.
К концу века атмосфера изменилась. Внутренние кризисы, долги и национализм сделали немусульманские элиты удобными «козлами отпущения». Та же бюрократия, что раньше полагалась на армян, стала выдвигать против них обвинения в «растрате» и «заговоре». Последний из больших мастеров — Саркис Бальян — оказался под следствием, часть имущества конфисковали. В турецкой республиканской историографии XIX век объявили эпохой «упадка», а дворец — «чужеродным». Логику нетрудно понять: трудно строить новый национальный канон, признавая, что символ имперской роскоши возвели представители меньшинства.
Дворец Долмабахче (1856), Бешикташ, Стамбул.
Фасад со стороны Босфора.
Источник: Wharton-Durgaryan A. The Architects of Ottoman Constantinople: The Balyan Family and the History of Ottoman Architecture. — London; New York: I.B. Tauris, 2015. — 352 p.
Дворец Долмабахче (1856), Бешикташ, Стамбул.
Ворота Казначейства, выполненные в стиле триумфальной арки, украшенные надписью и тугрой.
Источник: Wharton-Durgaryan A. The Architects of Ottoman Constantinople: The Balyan Family and the History of Ottoman Architecture. — London; New York: I.B. Tauris, 2015. — 352 p.
Дворец Долмабахче (1856), Бешикташ, Стамбул.
Интерьер. Купол зала аудиенций, выполненный в технике «тромплей» (обманка), изображающий триумфальные арки с туграми и цветочные букеты на парусах.
Источник: Wharton-Durgaryan A. The Architects of Ottoman Constantinople: The Balyan Family and the History of Ottoman Architecture. — London; New York: I.B. Tauris, 2015. — 352 p.
Парадоксально, но именно благодаря «европейскости» Долмабахче после 1923 года спасли от сноса. Он оказался удобной визитной карточкой молодой Турции. Сегодня исследователи заново открывают архивы и планы семьи Бальян, и обнаруживают, что эти тексты куда богаче, чем тезис о «подражании европейцам». Тонкая инженерия фундаментов на намывном грунте, расчёты пролётных балок, система скрытых вентиляционных шахт — всё это свидетельствует о первоклассной профессиональной культуре.
Долмабахче следует описать как увековеченную в камне метафору имперской роскоши на излёте. Это свидетельство того, как в многоязычном, сложном османском обществе армянские архитекторы и ремесленники могли стать главными творцами официального зодчества. Их вклад оказался замаскирован политикой памяти, но вовсе не исчез. Как только мы снимаем идеологические наслоения, дворец начинает говорить вновь — о совместном труде и амбициях.
Источники:
Can S. Bilinmeyen Aktörleri ve Olayları ile Son Dönem Osmanlı Mimarlığı. — İstanbul: Erzurum İl Kültür ve Turizm Müdürlüğü, 2010. — 128 с.
Pamukciyan K. Biyografileriyle Ermeniler. — İstanbul: Aras Yayıncılık, 2003. — 552 с.
Wharton-Durgaryan A. The Architects of Ottoman Constantinople: The Balyan Family and the History of Ottoman Architecture. — London; New York: I.B. Tauris, 2015. — 352 p.