«Он был дом»: к 75-летию Роберта Саакянца. Большое интервью с Давидом Саакянцем
Если вы по какой-то причине никогда не слышали имя Роберта Саакянца (1950—2009), то точно видели персонажей его волшебных и удивительных мультфильмов. Эти образы запоминаются с первого раза и навсегда, как и сам Роберт Саакянц — мастер трансформаций и перевоплощений, покоривший сердца многих зрителей и людей, в жизни которых появлялся. Сегодня известному армянскому и советскому мультипликатору исполнилось бы 75 лет.
Дело его жизни с большой самоотдачей продолжили сыновья — Давид и Айк, создав студию имени Роберта Саакянца. Корреспондент музея встретилась с Давидом Саакянцем, чтобы узнать, как продвигаются дела мультгруппы и, конечно, чтобы поговорить о самом Роберте Аршавировиче.
Айк, Роберт и Давид Саакянц. Фотография предоставлена Давидом Саакянцем
— Давид, сегодня Вашему отцу исполнилось бы 75 лет. Расскажите, каким человеком был Роберт Саакянц. Какие истории, связанные с ним, запомнились Вам наиболее ярко?
— Таких историй множество. Слава Богу, я успел очень много времени провести с отцом. Мы жили бок о бок, работали бок о бок, кажется, что даже дня не было в нашей жизни, когда бы мы находились порознь.
Единственное, о чём я жалею: что не смог запечатлеть многие моменты в том количестве, в котором хотелось бы. Записать на видеокамеру то, что казалось повседневным и обычным. Роберт всегда был рядом, и мы никогда не задумывались о том, что придёт время, когда его не станет.
Я продолжаю видеть его во сне. Буквально позавчера мне снова приснилось, как жизнь с отцом продолжилась с того же места, на котором прервалась. Я ему показывал что-то, связанное со студией, а он мне отвечал. Вот такой контакт сохранился даже по прошествии 16 лет. Я до сих пор не потерял связь с ним.
У меня было безумно яркое детство, и было оно таким именно благодаря моим родителям, которые использовали практически каждую возможность, чтобы взять меня с собой в студию.
Я был вовлечён, следил, наблюдал за процессами, которые происходят, за дружбой, которая была на тот момент в мультгруппе. Моё мировоззрение сформировалось благодаря очень многим людям, которые были рядом с Робертом. И, конечно, роль отца в моём личностном и творческом становлении была колоссальной.
Роберт обожал футбол, он был неотъемлемой частью его жизни. Совместные футбольные матчи были незабываемы. Бегать вместе с ним по полю, пинать мяч… В общем, играть с отцом в футбол — это отдельная и совершенно особенная история.
Очень живое воспоминание — его первый визит ко мне в военную часть, когда я служил в армии в 1994 году. Он тогда отправлялся работать в Москву и перед тем, как уехать, решил навестить меня. Это было сюрпризом, потому связи тогда не было. Ты просто стоишь на холодном плацу и вдруг видишь, как по спуску в мороз в куртке нараспашку идёт отец. И происходит встреча с родным человеком: там, где-то на границе, в снегах.
Фотографии предоставлены Давидом Саакянцем
— Как это — учиться у Роберта Аршавировича, работать с ним?
— Это были очень важные для меня моменты, наверно, как и для всех людей, которые работали с Робертом. Главная причина — свобода, которую он предоставлял во время творческих процессов.
Так случилось, что я с 19 лет, как только вернулся с из армии, стал работать рядом с ним, принимать участие практически во всех процессах: от самых примитивных в виде заливки той или иной сцены до режиссуры, в которую он меня потихоньку вводил и давал возможность реализоваться.
В процессе создания фильмов он мог накричать, мог потребовать, мог бы не дать подняться с места, пока не добьёшься нужного результата. Дисциплина, но при этом безумная творческая свобода — он феерически умел их совмещать.
Хорошо помню, как я показывал ему каждую сцену, которую создавал, и ждал: примет он её или отдаст на поправку, тем самым оттачивая во мне качества, которыми я обладаю сегодня.
Раскадровка к мультфильму «Три синих-синих озера малинового цвета». Изображение предоставлено Давидом Саакянцем
— Может быть, Вы были зрителем какой-то интересной ситуации или диалога Вашего отца с другим известным деятелем искусств?
— Могу рассказать одну популярную в нашей семье историю. Этот случай произошёл во время масштабного анимационного фестиваля в городе Анси во Франции. Там присутствовали Юрий Норштейн, Роберт Саакянц, а также художник-постановщик, мультипликатор, один из создателей фильма «Жёлтая подводная лодка» The Beatles — Пол Дриссен (голландский аниматор). В коридоре стояли и общались Роберт и Юрий Норштейн. Вдруг по лестнице спускается Пол Дриссен и громко кричит: «Маэстро! Маэстро!»
Роберт отошёл в сторону, а Юрий Норштейн говорит: «Вот, встречай очередного своего поклонника».
Я сам считаю Юрия Норштейна одним из самых выдающихся режиссёров мировой мультипликации. И Роберт так считал и был уверен, что Пол Дриссен спускается исключительно, чтобы поздороваться с Норштейном. Однако тот подошёл к Роберту Саакянцу, взял его за руку и начал трясти. Оказывается, Дриссен смотрел фильм «Лисья книга» и видел другие его работы, поэтому обращение «маэстро!» было адресовано именно моего отцу.
Мультгруппа, работавшая над фильмом «Лисья книга». Фотография предоставлена Давидом Саакянцем
— Расскажите, что запланировано в год 75-летия маэстро.
— К сожалению, глобального празднования юбилея отца в Армении не будет. Для нас это очень больная тема с учётом реалий, которые существуют сегодня у нас в стране. Мы очень многое планировали, но не удалось найти возможность эти планы реализовать самостоятельно или с помощью своих друзей.
С правительственными структурами я наотрез отказался сотрудничать по многим причинам. Тем более, что в начале года власти Армении забрали у нас помещение, в котором мы работали на протяжении 10 лет.
Мы хотели создать баннеры и распространить их по всему городу. Хотели выпустить трёхтомник с фильмографией и биографией моего отца. Один из томов планировали отвести редким карикатурам, которые были созданы Робертом Саакянцем. Но всё это ушло на второй план. Это тот случай, когда нет даже настроения заниматься этим, потому что, на мой взгляд, у нашей страны есть более насущные и серьёзные проблемы, чем празднование юбилея.
— Желаю, чтобы планы по созданию биографии всё же осуществились! К счастью, наследие, которое оставил Ваш отец — не только своё творчество, но и анимационную студию, — благодаря Вам и Вашему брату продолжает развивать качественную анимацию в Армении.
— Надеюсь, что так будет и дальше. В помещении, в котором мы работали 10 лет, был даже свой кинотеатр, где мы организовывали различные показы, ретроспективы, как Роберта Саакянца, так и советской анимации, иностранной анимации, восточноевропейской, западноевропейской, знакомились с теми или иными стилями и школами. Там же мы проводили курсы по анимации и режиссуре на протяжении 6 лет. Нас всегда очень приятно удивляло, что количество молодёжи, которая хочет заниматься нашей профессией, только растёт.
В итоге мы вынуждены были искать новую территорию под студию и под школу. Как такового бюджета на аренду помещения не предусматривалось последние 10 лет. К сожалению, смогли снять только площадку под курсы, которые проходят до сих пор.
Сами же работаем из дома, дистанционно, как во время локдауна. Сейчас трудимся над очень важным, на мой взгляд, проектом под названием «Банимация» («Бан» на армянском — работа, знание). В нём мы рассказываем об интересных эпизодах истории Армении в анимационной форме.
Мы стараемся создавать и реализовывать актуальные проекты, поскольку времена изменились. Мультипликация в том виде, в каком её создавали на нашей студии, больше никому не нужна. Однако творчество моего отца продолжает жить независимо от этого, в своём особом пространстве. Например, в Саудовской Аравии и Польше прошли ретроспективные показы работ Роберта Саакянца.
Айк Саакянц, Давид Саакянц и Эрнест Мурадян. Фотография предоставлена Давидом Саакянцем
— Надеюсь, что наше интервью создаст новые возможности для популяризации творчества Вашего отца. Тем более, что оно так велико и разнообразно.
Имя Роберта Саакянца в памяти многих зрителей неразрывно связано с мультфильмами «В синем море, в белой пене…» и «Ух ты, говорящая рыба!». Не кажется ли Вам, что это несколько ограничивает восприятие его творчества — подобно тому, например, как Малевича ассоциируют прежде всего или даже только с «Чёрным квадратом», а Милна — с «Винни-Пухом», — хотя вряд ли они сами планировали войти в историю именно благодаря этим произведениям?
— По-моему, это называется лаконично — почерк. В данном случае я говорю о Роберте, потому что картины Малевича могли быть разными, и «Чёрный квадрат» стал, может быть, апогеем какого-то процесса, который проходил в самом Малевиче. Поэтому Малевича и запомнили благодаря этой картине в первую очередь.
Конечно, работы «В синем море, в белой пене…» и «Ух ты, говорящая рыба!» — это одни из самых запоминающихся у Саакянца. Но эти фильмы были лишь маленькой частью самого Роберта. Потому что это буйство красок, идей, фантазий, перевоплощений, волшебства — всё начиналось с создания «Лисьей книги», самого первого яркого и незабываемого фильма Роберта Саакянца. Для меня они отличаются только формой подачи.
В одном из своих интервью он говорил, что времени очень мало и надо успеть сказать по максимуму. И не зря каждый кадр его картин кажется таким насыщенным: подсознательно он хотел успеть сказать как можно больше. Он во все свои фильмы пытался вложить всё, что мог — как Саакянц-режиссёр, Саакянц-мыслитель и Саакянц-волшебник. В этом смысле в нём были и Малевич, и Босх, и Сарьян.
Кадр из фильма Роберта Саакянца «Лисья книга»
— А какие художники вдохновляли вашего отца?
— Не было такого художника, книги с репродукциями которого у нас не хранились бы дома. Не просто так я, наверно, вспомнил Иеронима Босха. Ещё могу назвать Питера Брейгеля. Это одни из самых любимых художников как для меня, так и для отца. С их творчеством я познакомился именно благодаря ему. И я прекрасно понимаю, почему он так трепетно относился к книгам с их работами: в них была та мера абсурда и сюрреализма, которая была свойственна и Роберту. Я знаю, что ему дико нравились Анри Матисс, Ван Гог и Пикассо. Он вообще любил художников-новаторов: смелых, дерзких, идущих вопреки канонам.
— Можно увидеть какие-то отсылки к этим художникам в работах Роберта Аршавировича?
— Да. Например, в фильме «Кто расскажет небылицу» есть кадр-пародия на картину Пикассо «Девочки на шаре». В кадре изображены два брата: один сидит на чёрном на кубе, а второй стоит на шаре, как девочка на картине. Ещё у Роберта есть малоизвестный фильм, созданный совместно с Францией, называется «Красная книга». В нём он повторил «Танец» Матисса. Если не ошибаюсь, крокодилы танцуют в кругу, полностью повторяя сюжет этой картины. Знаю, что отец не любил Сальвадора Дали. Наверное, слишком рафинированным считал его искусство. Он обожал Дюрера, и в один из периодов своего творчества очень много занимался графикой, рисовал пером. Иногда мог на уровне художников эпохи Ренессанса выдать какие-то гравюры. Случалось, отправлял свои работы в подарок. И, конечно, он горячо любил армянских художников: Аветисяна, Сарьяна, Акопяна, Суренянца.
Кадр из фильма Роберта Саакянца «Кто расскажет небылицу»
— В статье на сайте нашего музея я нашла вот такое высказывание: «А в чём секрет магии анимации Саакянца? Сам он определил её сущность одним словом — трансформация». В одном из интервью 2005 года Роберт Аршавирович сказал: «В этом отношении мне есть чем гордиться. В 70-е и 80-е годы, когда компьютеры были мне недоступны, я использовал огромное количество трансформаций, которые во многом предвосхитили технику, открытую позже благодаря компьютерной анимации». «Успеть всё сказать» — единственная причина использования вашим отцом трансформаций и перевоплощений в анимационных фильмах?
— Я однозначно могу сказать, что это продолжение его внутреннего мира. Он любой бытовой разговор мог облечь в невероятно интересную форму. Рассказ, например, о том, как он купил зелень на рынке, превращался в повествование с невероятными приключениями. Это уже была не просто покупка зелени или абрикосов. Целый квест верхом на белом коне: зелень с сундуками сокровищ — награда, вывезенная из замка после победы над драконом. И вот наконец-то он дома!
Если в фильме Роберт хотел изобразить разговор двух персонажей, он всегда находил максимально необычную форму для передачи этого диалога, пусть даже самого неинтересного. Этим он повлиял на огромное количество режиссёров. Я считаю такой подход эталонным и на режиссёрских курсах продолжаю его популяризировать. Нужно стараться делать сочным любой банальный сюжет и искать такую форму, которой не было до сих пор, которая останется в вашей творческой биографии.
— Существует ли какая-то связь между формой передачи информации в мультфильмах Вашего отца и «потоком сознания» — художественным приёмом в зарубежной литературе XX века?
— Я думаю, да, потому что он всегда старался идти в ногу со временем и много читал как классику, так и современную литературу.
А ещё, я думаю, что он предвосхитил сегодняшний ритм восприятия и передачи информации. В 1970-1980-е годы он размышлял, как автор анимационных проектов, художник XXI века. Он опередил время и стал новатором, потому что делал то, что сегодня кажется немыслимым для ручной анимации.
— А это правда, что Роберт Аршавирович не очень любил кино из-за невозможности выразить свои мысли так, как это можно сделать в анимационных картинах?
— Он не то чтобы откровенно не любил кино. Просто считал, что форма, в которой работают аниматоры, гораздо более яркая и ёмкая. С этим трудно не согласиться. Положа руку на сердце: сегодняшнее кино не справляется без анимации. Когда ты хочешь сделать интересную картинку, ты используешь приёмы и возможности 3D или 2D анимации. К ним прибегают практически все блокбастеры и мейнстримовые картины.
Один из любимых режиссёров Роберта — Феллини — сказал, что его мечта — снять анимационный фильм. Видимо, кино на каком-то этапе уже перестало удовлетворять его творческие потребности, для ощущения полёта ему была нужна работа над анимационным фильмом.
Роберт Саакянц с супругой Людмилой на «Арменфильме». Фотография предоставлена Давидом Саакянцем
— Были ли у Вашего отца любимые мультфильмы среди собственных работ?
— К своим фильмам он относился так же, как к нам — своим детям. Когда ты снял фильм и всё — отпускаешь его в свободное плавание, и он начинает жить своей жизнью. Причём нас не просто отпускали — нам доверяли. Роберт так же доверял своим фильмам, он любил их все. Конечно, он мог бы сказать, что тот или иной менее удался, но одно я знаю точно: в каждый фильм он вкладывал очень много (смыслов, сил, себя), никогда не халтурил и крайне трепетно относился к каждой своей работе.
— Если Роберт Аршавирович отпускал свои мультфильмы в свободное плавание и давал им возможность жить своей жизнью, значит, он хотел, чтобы зрители делали свои выводы? Или ему было важно, чтобы они понимали вложенные в произведение идеи?
— Поровну. Иногда какие-то сцены в фильмах и вправду содержали пасхалки. Но они были адресными. Например, в фильме «Находчивый крестьянин» есть сцена, где сын предает отца, пишет на него донос царю. В кадре письмо перевернуто, и мы не можем прочитать текст. Но стоит кадр повернуть, и читаем: «Я — Павлик Морозов». Советские люди прекрасно знали, кто такой Павлик Морозов, и этот месседж считывали. Разумеется, видели лишь те, кто хотел видеть.
Когда что-то создаешь, никогда не задумываешься, как воспримут это люди. Поток чистого сознания. Ты искренне делишься тем, что с тобой происходит, а если кто-то правильно считывает твои смыслы, замечает твои послания — это всегда безумно приятно. Но я не думаю, что Роберт ставил перед собой такую задачу.
Кадр из фильма Роберта Саакянца «Находчивый крестьянин»
— Когда Вы с братом были маленькими, отец обсуждал с Вами свои мультфильмы после просмотра?
— Нет. Для нас это всё было данностью, обычным делом. Мы на очень многое не обращали внимания. Мы обсуждаем всё это сейчас, когда мне уже 50 лет, а Айку 41 год, когда у Роберта Саакянца уже взрослые внуки. Процесс обсуждения его фильмов в нашей семье не прекращается. С возрастом начинаешь понимать, что он имел в виду, что он хотел сказать и что подразумевал. Какие-то мысли, наверное, каждый из членов семьи принимает как посыл именно ему лично.
Не только нам, как семье, очень сильно не хватает Роберта. Я с уверенностью могу сказать, что Армении и армянскому народу не хватает его как талантливого художника, который мог многое дать, а также помочь избежать некоторых вещей. Мой отец, действительно, из тех людей, которые рождаются очень редко.
— В интервью для panarmenian.net Роберт Аршавирович говорил: «Я очень сдержанно отношусь к Еревану. Это мой любимый город, потому что с ним связано детство, люди, с которыми я встречаюсь. Это студия на Теряна, где я начинал работать. Это конкретные здания, я их люблю, но это не значит, что они мне нравятся». Так как же Роберт Саакянц относился к Армении, Еревану? Как он сохранял связь со своей страной при том, что родился в Баку, а говорил на русском языке?
— Мне кажется, он был благодарен Еревану за всё. Единственное, он не любил, когда ереванцы кичились тем, что они ереванцы. Он воспринимал это как угнетение остальных жителей города, поэтому не сам Ереван, а псевдоносители ереванской культуры вызывали у него раздражение. Именно потому само по себе здание на Маргаряна — это просто роддом. Ничего особенного в нём нет. Но твоё отношение к этому роддому, когда в его стенах рождаются твои дети, меняется. Факт рождения в Ереване не даёт оснований считать его лучшим городом в мире. Чтобы город обрёл особое значение, присутствие в нём должно быть наполнено определёнными важными смыслами. Роберт в связи с работой где только не был. Он много времени провёл в Москве, часто бывал в других городах и разных концах света, но всегда возвращался в Ереван. Потому что именно там был тот противоречивый, спорный мир, в котором он мог что-то поменять.
Это было отношение сына к стране и среде, в которой он вырос. Он очень бережно и трепетно относился к ней, но без преувеличений. Что интересно, в жизни преувеличений он как раз и не любил. В творчестве сплошь была гипертрофированная подача, но жить он старался без переборов. И в этом смысле он чётко держал границы.
Фотография предоставлена Давидом Саакянцем
— Вашему отцу было легче творить и передавать свои идеи именно на русском языке?
— Да, ему было легче формулировать мысли на русском языке, так как на этом языке он учился. Тогда русский был международным и общепризнанным на огромной территории. И русский язык был одним из самых содержательных инструментов в руках Роберта. Он мастерски владел им, передавая все нюансы своих идей. Но и на армянском он говорил и спокойно переходил на него в ситуациях, когда собеседник не знал русского.
— Не сталкивался ли Роберт Аршавирович с ситуациями, в которых идея для мультфильма основывалась бы на армянской фразе, не имеющей аналогов на русском языке?
— Я думаю, что он сумел сломать в какой-то мере стереотип, связанный с непереводимостью некоторых вещей. Фраза, которая звучит в «говорящей рыбе»: «Делай добро и бросай его в воду. Оно не пропадет — добром к тебе вернётся», — это выражение рождено в армянской среде и соответствует армянскому менталитету. Оно фактически дословно переведено и благодаря Роберту Саакянц обрело новую жизнь.
Таких выражений, я думаю, было больше. В конце жизни мой отец для серии фильмов «Дорога домой» писал диалоги на армянском языке и отдавал на редактирование, потому что ему было важно передать всё в правильной и честной форме. Этот фильм — возвращение к корням в прямом и в переносном смысле: по сюжету, языку, диалогам. Это возвращение Роберта Саакянца к истокам.
Кадр из фильма Роберта Саакянца «Ух ты, говорящая рыба!»
— Мне кажется, Ваш отец был очень размышляющим человеком, всегда готовым делать собственные выводы. В том же интервью для panarmenian.net он делился своими мыслями: «К примеру, никто не задумывается: есть Достоевский, а действительно ли он хорош? И тому подобное. Не обязательно ниспровергать, но хотя бы сомневаться нужно? Глаза на лоб полезут, если вы спросите — “Джоконда” настоящая или нет, должна висеть или нет, есть загадка улыбки или нет». Получается, что Роберт Аршавирович говорил, что мы должны сомневаться во всём. А можем ли мы сомневаться в самом Роберте Саакянце? Как бы он к этому отнёсся?
— Если он это допускал в случае с Достоевским, то, безусловно, мог бы допустить и в своём. Другое дело, что в очной беседе, если бы вы в чём-то сомневались, он убедил бы вас в обратном. Он это умел.
Однако я в чём-то не согласен с отцом, потому что общество очень часто бывает не готово к тем мыслям, которые ты озвучиваешь. Очень часто оно не способно анализировать то, что происходит вокруг. Возможно, не всегда нужно призывать его к тому, к чему оно не готово.
— Общепризнано, что Ваш отец повлиял на становление армянской мультипликации. Современные художники, по Вашим наблюдениям, продолжают вдохновляться его работами?
— Я и многие люди из моего окружения, которые занимаются анимацией не только в Армении, но и за рубежом, замечают, что интерес к работам Роберта Саакянца переживает подъём, его открывают для себя новые художники. Это видно и по количеству каких-то коротеньких рилсов в соцсетях, и по просмотру фильмов Роберта Саакянца на наших каналах. Его смотрят от Японии до глубинок Франции, в России, Израиле, Америке, Колумбии, Аргентине. Роберта Саакянца открывают неожиданно для самих себя, потому что восприятие всего, что произведено в Советском Союзе, чаще всего основано на стереотипах, оно очень обманчивое и ложное. А тут ещё и Армения советского периода, которую на карте было невозможно найти. Поэтому благодаря работам моего отца у многих меняется отношение к культуре и искусству Армении того времени.
Интерес к творчеству Роберта Саакянца однозначно возрос. Это очень радует. У меня часто берут интервью, хотят побольше узнать о моём отце, и я с удовольствием делюсь информацией.
— Как Вам кажется, собирательный образ мультгероя изменился за десятилетия?
— Мне кажется, что мультгерои сегодня пытаются выжить в жутких условиях конкуренции. Форма отображения мультипликации сегодня очень хаотичная и часто алогичная. Это состояние является прямым продолжением состояния человечества как такового, когда происходит подмена многих ценностей и понятий.
Очень много всего выдаёт анимация: от дико смешного до крайне жуткого. В мире такой избыток информации, что анимация находится в состоянии внутреннего конфликта и пытается понять, кем ей быть. На чьей стороне оказаться? Технологий или человека, искусственного интеллекта или человеческого? Анимация — это просто продукт, который убивает детское время, или продукт, который делится с детьми очень важной информацией, которую несут режиссёры?
И в армянской анимации то же самое. Много студий, которые сидят на аутсорсе и делают что-то для тех или иных корпораций, практически ничего не создают для своего локального зрителя, для будущих носителей армянской культуры, детей, которые через 10 лет вырастут. Боюсь, что для них армянская культура перестанет существовать. Вероятно, будет какая-то глобальная «киномультииндустрия», в которой даже намека не останется на армянскую идентичность. Это касается не только Армении, но и других наций, государств, народов. Проблема глобализации, по-моему, достаточно характерно проявляется в анимации. Я считаю, что культурное многообразие имеет огромное значение. Герои, которые живут в произведениях, книгах, картинах, мультфильмах должны нести какую-то миссию.
— Мне кажется, что мультгерой, который не может найти свою форму, вынужден постоянно перевоплощаться, как герои мультфильмов Вашего отца. Только если у Роберта Аршавировича каждая трансформация наделена смыслом, то современные трансформации происходят как раз из-за его потери и отчаянного поиска.
— Обратите внимание, каждый герой Роберта трансформируется в логике событий. Например, форма злого духа Ээха («Ух ты, говорящая рыба!») не может быть обычной: его сущность и характер можно передать только через постоянную трансформацию. В фильме «Кто расскажет небылицу», вполне оправдано, что, когда человек попадает в арбуз, он находит там колбасу, зеркало и так далее. Ведь речь идёт о небылицах. В произведениях отца никогда не было трансформаций ради трансформаций. Роберт очень осторожно работал и создавал всё в рамках жанра и логики.
Кадр из фильма Роберта Саакянца «Ух ты, говорящая рыба!»
— Есть ли в армянской мультипликации персонажи, ставшие популярными за рубежом, как Чебурашка в Японии в своё время?
— Думаю, что нет, потому что должной популяризации армянского культуры не существует. Я боюсь, что всё заканчивается только именами авторов: Сарьян, Хачатурян или тот же Роберт Саакянц, но никак не тем, что они создали. Они не стали лицом, брендом или визитной карточкой культуры Армении.
— Какие черты характера Ваш отец считал самыми важными?
— Порядочность, умение анализировать и честность. Порядочность для него была наивысшей ценностью, божественной искрой. К людям, которые не умели думать, Роберт относился категорично. Неважно, какое образование и вообще есть ли оно. Для Роберта было важно, чтобы человек был рассуждающий, думающий, ищущий. И нет разницы, кто он: продавец той же зелени на рынке или ректор какого-то университета. Конечно, Роберт не был идеальным человеком, но он всю жизнь пытался жить честно и порядочно. Старался развиваться, расти, ни в коем случае не оставаться на месте.
— Невозможно было бы создать для детей такие мультфильмы, не оставаясь честным с ними и, в первую очередь, с собой. Насколько я знаю, Ваш отец славился очень большой продуктивностью в работе. Как ему удавалось, не теряя энергичности (и не теряя ли) успевать творить с такой скоростью и самоотдачей?
— Я сам порой думаю об этом. Этот человек просто жил и работал. Почему он тогда ушёл так рано? Наверно, всё-таки он растратил свою энергию. Это моё мнение как сына. Он не то, что исчерпал себя, ни в коем случае, но он, наверно, потратил тот запас сил, который ему был отведён. И потратил слишком рано.
Роберт Саакянц с коллегами. Фотография предоставлена Давидом Саакянцем
— Юрий Норштейн писал: «Он был дом, он строил дом, и в это понятие входило всё, до чего простирался его жадный глаз». Значит, что при таком внимании к работе Вашему отцу всё же удавалось сохранить силы и для семьи?
— Да, но для меня это обыденность. Его хватало на мультгруппу, которая была для него второй семьёй. При этом дети и внуки были для него отдельным миром. Он отдавал себя всего там, где находился, и тем, кто был рядом. Но как его на всё хватало? Я сам задаюсь этим вопросом и не понимаю. Иногда что-то могло происходить в ущерб семье, но во благо мультгруппе. Однако ни у кого не возникало вопросов. Если ему нужно было на тот момент что-то совершить в работе, пусть даже в убыток близким, он это делал. Конечно, мы страдали от этого, но ведь и это в том числе сделало нас теми, кто мы есть.
Роберт Саакянц с внуками. Фотография предоставлена Давидом Саакянцем
Лично я очень благодарен отцу, потому что такое отношение к людям вокруг и к жизни многого стоит. Я вспомнил одну историю, она не смешная, но безумно характерная для Роберта Саакянца.
В 1990-е были жуткие условия жизни в Армении, и люди за билеты на всю семью, например, в Москву, отдавали свои квартиры. Роберт в то время закончил фильм «Сон в летнюю ночь» по заказу BBC и вернулся из Англии с достаточно крупным гонораром, для Еревана это были невероятные деньги.
Однажды при мне к нему подошёл знакомый и сказал: «Смотри, ты на эти деньги можешь купить две-три квартиры в Ереване в самом центре города, люди их за билеты отдают, ты сможешь сделать отличное вложение». На что Роберт сказал: «Я не мародёр, я себе этого не позволю». Я был очень впечатлён его ответом. Купив квартиры, он страшного поступка бы не совершил, их все равно продавали и уезжали. Представить себя в роли мародёра в этой ситуации мог, наверно, только Роберт Саакянц. Склад его ума и понимание жизни сформировали эту мысль в его голове. Этот трогательный для меня, честный, порядочный и безумно красивый поступок прекрасно описывает его.
Кадр из фильма Роберта Саакянца «Сон в летнюю ночь»
— Что общего в Вашем творчестве и в творчестве Вашего отца, и чём радикальные отличия?
— Мы не были готовы к тому, что Роберта Саакянца как отца и режиссёра не станет. При этом мы постоянно были вместе в процессе создания тех или иных фильмов. Он оставил четыре незаконченных проекта. Сроки горели страшно. Мы могли сдать проекты в том виде, в котором их оставил Роберт, но для меня было принципиально важно всё завершить. Мы умудрились закончить все эти проекты в жутких условиях и невероятном темпе. Мы не задумывались, будет это так же хорошо, как сделал бы он, или нет. Просто эстафета была передана, и мы должны были бежать. И бежим до сих пор. Дай Бог, что будем бежать и дальше.
В каких-то проектах люди видят сходство с фильмами моего отца. До сих пор к нам обращаются с просьбой выполнить заказ в его художественном стиле. Когда в наших работах видят продолжение Роберта Саакянца — это только радует.
Но, конечно, отличительные черты тоже есть. Мы берём в работу и те проекты, которые мой отец не взял бы просто потому, что это ему не подошло бы по манере, но подходит мне и нашей мультгруппе. Когда вы спросили про его любимых художников, я вспомнил, что я был одним из них. И это было дико приятно услышать в своё время. Он говорил про стиль, в котором я рисую, независимо от мультипликации. Отец видел во мне то, чего, может, не хватало ему.
Живопись Давида Саакянца. Изображение предоставлено автором
Живопись Давида Саакянца. Изображение предоставлено автором
Живопись Давида Саакянца. Изображение предоставлено автором
— Вы проводили выставки своих работ?
— Проводил. В прошлом году были 2 выставки: в Ереване и Мексике. В Мексику меня пригласил Музей современного искусства города Керетаро. Там у меня была двухнедельная выставка, я попал в страну своей мечты.
— А какими из своих анимационных проектов Вы дорожите больше всего?
— Всеми, потому что они очень трудно даются сегодня, каждый из них имеет огромное значение для меня.
Но выделить я хочу проект «Анаит», который стал спасением для нашей с братом новой студии имени Роберта Саакянца, потому что с уходом отца ещё не появилось доверия по отношению ко мне и новой мультгруппе со стороны чиновников, отвечающих за выдачи финансов на тот или иной проект.
Нам нужно было придумать что-то очень сильное, и даже неподъёмное, чтобы обеспечить работой людей, которые остались после ухода моего отца. И мы начали создание полнометражного фильма с 10-ю художниками, а закончили с 35-ю. Такой практики в мире ещё не было. Если внимательно изучить титры полнометражного фильма, вы поймёте, о чём я говорю. Обычно в такой работе бывают задействованы около 300 художников.
Каждый последующий проект также имел свою ценность. «Олимпионик» мы начинали создавать в одних условиях, которые существовали в Армении, а заканчивали совершенно в других, полностью лишившись финансирования. Ещё раз нужно было доказать, что мы выживем и доделаем то, что начали.
Изображения предоставлены Давидом Саакянцем
— Ваш отец делал и образовательные мультфильмы. Вы тоже выпускали подобные серии. Как Вы с отцом к этому пришли? И почему стиль анимации в этих мультфильмах так отличается от привычного художественного стиля в работах Роберта Аршавировича?
— Я думаю, что на подсознательном уровне у Роберта было желание заполнить образовательный вакуум, который сформировался тогда во всем постсоветском пространстве. Проблема действительно была. Учить детей интересно и сложно. Нужно найти подходящую форму. Этот проект зародился у моего отца в тандеме с продюсером из России Михаилом Погосовым. В год создавалось два-три фильма, если я не ошибаюсь, по 40 минут каждый. Сложно создавать фильмы в такой короткий срок, поэтому анимация специально была сведена к минимуму, но в максимально качественном виде. Проект, действительно, выстрелил. До сих пор мы получаем письма, где люди просят нас продолжить этот цикл, родители, которые сами выросли на этих мультфильмах, хотят поделиться ими уже со своими детьми.
Я подключился к этому проекту чуть позже, сначала в виде художника, а потом и режиссёра нескольких серий.
Кадр из образовательного фильма Роберта Саакянца
— Если бы Ваш отец сегодня увидел, например, мультфильм от студии Pixar «Душа» или «Валли» от Disney, его бы что-то зацепило в них?
— Я думаю, да, потому что мы говорим об одних из самых добротных проектов, которые были созданы в анимации. Тем более, что Роберт всегда только приветствовал новые технологий при создании мультфильмов. Главное — идеи, которые несут фильмы. Может, я ошибаюсь, может, он сейчас смотрит на меня сверху и говорит: «Что ты несёшь?»
Но я возьму на себя ответственность и смелость сказать, что эти фильмы сделаны потрясающе: качественно и с глубокими смыслами. Поэтому мой отец оценил бы их по достоинству.
— Как Вы относитесь к современным технологиям, которые меняют способы передачи армянской культуры через анимацию?
— Если раньше прибивали гвозди камнем, а потом появился молоток, то зачем возвращаться к камню, ведь можно прибить гвоздь быстрее. Это абсолютно нормальный процесс. Единственное, тема искусственного интеллекта подводит нас всех к серьёзным вопросам. ИИ открывает новые возможности для художников, но при этом, я думаю, человек начинает терять самого себя.
«Привычность мыслей надо гнать — столовый нож оружьем может стать». Эта фраза из популярного мультсериала «80 дней вокруг света». Гениальное высказывание. Нужно все инструменты использовать в меру и только во благо.
— Чему самому главному научил Вас отец?
— Как раз основным правилам, по которым он и жил. Порядочность, честность, преданность идеям.
Роберт Саакянц. Фотография предоставлена Давидом Саакянцем
— Как вы считаете, что важно узнать Вашим внукам о Роберте Саакянце?
— Всё, что можем рассказать мы. Всё, что могут передать подобные вам люди (за что я очень благодарен). Есть определенный круг людей, которые знают Роберта Саакянца по-своему, с совершенно разных сторон. Я бы хотел, чтобы внуки знали, кем он был и для чего он жил. Главное, чтобы у них было желание смотреть его фильмы даже тогда, когда нас уже не будет рядом. Пусть его работы сами расскажут о нём.
Беседовала Алиса Поплавская