Дени Доникян: писатель между двумя мирами
В маленьком французском городке Вьен, неподалёку от Лиона, стоит старое здание бывшей оружейной фабрики Ле Кемп. После войны там нашли приют армяне, выжившие в Геноциде 1915 года. Среди них были и родители Дени Доникяна. Мальчик родился в 1942 году и вырос среди людей, которые пережили немыслимое. Позже он станет писателем, художником, скульптором — и одним из самых неудобных, честных голосов армянской диаспоры.
Детство Дени было окутано странным молчанием. Его родители, Тагуи и Искандер, как и их соседи-армяне из турецкого города Малатьи, часто собирались вместе по вечерам. Они разговаривали, но всегда осторожно обходили прямые упоминания о том ужасе, который пережили. Вместо слова «Геноцид» они говорили «աքսոր» — изгнание. Или переходили на турецкий язык, когда дети были рядом, чтобы те не понимали.
Ле Кемп. Вьен. Источник
Но маленький Дени засыпал на коленях матери именно в эти моменты. И в полусне, неосознанно, впитывал обрывки их историй. Годы спустя он скажет: «Моё подсознание было сформировано тем, о чём не говорили вслух». Так память о трагедии передавалась через молчание. Может быть, даже сильнее, чем через слова.
Однажды произошёл эпизод, который Дени запомнил на всю жизнь. Мать включила турецкую радиостанцию и тихо сказала: «Они причинили нам боль, но я люблю их музыку». В этой короткой фразе состоит весь парадокс армянской травмы. Как можно ненавидеть тех, кто убивал твой народ, и одновременно тосковать по культуре, в которой ты родилась? Как жить с этим расколом? Ребёнок ещё не понимал масштаба катастрофы, но уже чувствовал: что-то огромное и страшное случилось до его рождения, и это определит всю его жизнь.
Дени Доникян. Источник
История семьи Доникяна похожа на приключенческий роман, только написанный кровью и слезами. Его бабушка по материнской линии, Джохар Четакян, однажды спасла денежный ящик курдского аги — местного влиятельного человека — во время пожара на рынке. Благодарный ага взял её семью под защиту. Это спасло им жизнь.
Многие армяне города Малатья обязаны жизнью мэру Мустафе Аге Азизу Оглу. Этот человек рисковал собой, защищая христиан своего города от приказов о депортации, которые приходили из столицы. В 1915 году, когда началась резня армян, он делал всё возможное, чтобы спасти жителей. За это его называли праведником. Но в 1921 году его убил собственный сын — за то, что отец спасал «гяуров». Так турки презрительно называли немусульман.
Родители Дени приняли католичество, надеясь на спасение. В те годы католики в Османской империи находились под защитой европейских держав. В 1922 году, когда стало ясно, что оставаться нельзя, молодые Тагуи и Искандер, только что вступившие в брак, покинули Малатью. На ослах, вместе с тётей Араксие, они добрались до Алеппо в Сирии. Там к ним присоединились другие родственники. Затем путь лежал в Ливан, находившийся под французским контролем. Французы принимали армянских беженцев как рабочую силу для своих фабрик.
В Ливане произошла курьёзная история, изменившая фамилию семьи. Когда отец Дени регистрировался у властей, его не было на месте. Чиновник записал его как «сына Доно» по имени отца. Так Кечичяны стали Доникянами. Искандер первым уехал во Францию, целый год жил один, работал, а потом смог перевезти жену и её сестру. Во Вьене он открыл мясную лавку — маленький бизнес, который позволил семье выжить.
1947 год стал для пятилетнего Дени незаживающей раной. В марсельском порту Ла Жольетт он держал мать за руку и смотрел, как белый теплоход «Россия» медленно отплывает от берега. На его борту — 3600 армян, которые поверили советской пропаганде и отправились «на историческую родину», в Советскую Армению. Среди них был лучший друг Дени, мальчик по имени Голло. Они больше никогда не увидятся.
Семья Доникян (в центре — отец Дени, Искандер Доникян, справа от него — мать, Тагуи, а над отцом справа — Дени). Источник
Иосиф Сталин через армянскую церковь призывал всех армян вернуться в СССР. Обещал землю, работу, дома. Многие поверили, ведь мечта о возвращении на родину была так сильна. Но вместо обещанного рая их ждали лагеря, нищета, репрессии. Это был кошмар. Маленький Дени не понимал тогда, что именно происходит. Но образ уплывающего корабля, образ исчезающего друга преследовал его всю жизнь. Спустя двадцать лет эта травма разлуки подпитает его размышления о том, как работает тоталитарная власть и как опасны красивые лозунги.
Настоящее пробуждение началось, когда Дени было одиннадцать. Его отправили в престижный армянский колледж мхитаристов в Севре, под Парижем. Там он впервые по-настоящему изучал армянскую историю. Там написал своё первое стихотворение на армянском языке, посвящённое родителям. Но параллельно французские учителя открывали ему мир большой литературы. Он зачитывался Бальзаком и Прустом, открывал для себя философию Монтеня, погружался в поэзию Рембо и Верлена. Так в нём уживались два языка, две культуры — и это определит весь его путь.
В 1960-е годы юный Доникян открыл для себя Александра Солженицына — советского писателя-диссидента, который рассказывал правду о сталинских лагерях. Это было откровение. Можно говорить правду даже в условиях диктатуры! Можно сопротивляться молчанию!
В двадцать один год Дени присоединился к Центру армянских исследований, который создал харизматичный доктор Жорж Хайгян. Этот человек вдохновлял молодых армян Франции. «Прежде всего, он учил нас, кто мы такие», — с волнением вспоминает Доникян. Вместе с товарищами он отдавался активизму сполна. Они готовили манифест к 50-летию Геноцида 1915 года.
Манифест к 50-летию Геноцида 1915 года. Источник
Представьте: середина 1960-х, Париж. Молодые армяне ходят по лавкам своих соотечественников и уговаривают закрыть магазины 24 апреля — в день памяти жертв Геноцида. Хотя бы с полудня до двух часов дня. «Мы долго разговаривали с ними, когда требовалось, чтобы убедить опустить жалюзи», — вспоминает Доникян. Многие боялись, вдруг это навредит бизнесу? Вдруг французы не поймут? Но молодые активисты не сдавались.
Кампания «Чёрного плаката» в 1965 году стала прорывом. Впервые армяне в СССР и по всему миру одновременно подняли голос, требуя признания Геноцида. Это был первый массовый акт коллективной памяти. До этого многие молчали — из страха, из усталости, из желания не выделяться на новой родине.
Доникян не сидел на месте. С конца 1960-х он путешествовал по миру, как будто искал себя в движении. Преподавал английский в Киеве с 1971 по 1973 год. Затем отправился во Вьетнам, работал в университете города Далат с 1973 по 1975 год — как раз когда шла война. Там он женился, и впоследствие в браке родились трое детей: Микаэль, Самюэль и Милена.
Он объездил всю Европу и Средиземноморье, побывал в США, на островах Индийского океана, в Турции, Сирии, Ливане, в Синайской пустыне. Но среди всех стран именно Армения оставалась главной в его сердце и творчестве. Он раз за разом возвращался туда — сначала в советскую республику, потом в независимую страну. Писал о ней книги, статьи, дневники путешествий.
В 2008 году международная организация Transparency International, которая борется с коррупцией, пригласила его наблюдателем на выборы в Армении. То, что он увидел, потрясло его. Массовые фальсификации. Разгон демонстраций. Избиения людей. Кровь на улицах Еревана. Всё это легло в его книги — «Народ Хай», «Наша Иная Страна», «Айутюн, хроники виртуальной Армении», роман «Видюр».
Доникян всегда был неудобным. Он любил свой народ, но отказывался закрывать глаза на проблемы. Он боролся за признание Геноцида, но критиковал слепой национализм. С начала 2000-х годов он активно участвовал в армяно-турецком диалоге. Многие соотечественники не понимали: как можно разговаривать с турками? Разве они не враги?
Но Доникян различал турецкое государство, которое отрицает Геноцид, и обычных турецких граждан, многие из которых готовы признать правду. С 2004 по 2008 год он был одной из ключевых фигур на сайте Yevrobatsi.org — площадке для дискуссий и размышлений. Вместе с Мишелем Аталаем, французом турецкого происхождения, Дени организовал совместную армяно-турецкую коммеморацию у памятника армянскому композитору Комитасу в Париже. Она проходила каждый год с 2007 по 2011 год. Армяне и турки вместе вспоминали жертв Геноцида. Для многих это было немыслимо.
Одни его за это хвалили, другие обвиняли чуть ли не в предательстве. Но Доникян шёл своим путём. Язык у него всегда был резок, юмор едок, но за этим стояла глубокая человечность. Сто лет после Геноцида он продолжает бороться за его признание — не через ненависть, а через диалог с теми турками, которые готовы слушать.
За почти полвека творчества Дени Доникян написал более сорока книг: поэзию, прозу, эссе, публицистику. Его последняя крупная работа — «Маленькая энциклопедия Геноцида армян», книга на четыреста страниц, где трагедия 1915 года разложена по темам
Но что значит быть писателем для человека, который не чувствует себя до конца ни французом, ни армянином? Этот вопрос мучил Доникяна всю жизнь. Французские литературоведы используют для таких случаев специальный термин — «паратопия». Паратопия — это когда ты вроде бы принадлежишь к группе, но одновременно стоишь в стороне. Ты и здесь, и не здесь. Ты между.
Для Доникяна это проявлялось во всём. Он родился во Франции, вырос на французской литературе, мыслит по-французски. Но для многих французов он остаётся «армянином». При этом он плохо знает литературу на армянском языке, она его не вдохновляет. «Как бы я ни старался, ничто не помогало — даже чтение нашей литературы», — признаётся он. В молодости он писал по-французски не для французов, а для армян, потому что не чувствовал себя достаточно французом, чтобы обращаться к французской аудитории, и недостаточно армянином, чтобы писать по-армянски.
Это состояние постоянного раздвоения, постоянного балансирования на грани могло бы сломать человека. Но для Доникяна оно стало источником творчества. Он сравнивает себя с поэтом, который тоже всегда в изгнании — в изгнании из языка. «Поэт ищет идеальное соответствие между словом и вещью, но никогда его не находит, — говорит Доникян. — Всякое письмо располагается в промежутке, как изгнанник между двумя языками и двумя странами».
Французский язык стал для него «замещающей родиной». Место, которого нет на карте, но которое можно создать словами. Западноармянский язык, на котором говорили его родители в Анатолии, остался для него языком боли, языком того, что было потеряно. Он называет это «отравлением языка». Как писать на языке, который напоминает о травме? Поэтому он выбрал французский — язык, который нужно было завоёвывать, осваивать, делать своим.
Вся его жизнь — это жизнь странника. Он мечется между памятью об исторической Армении, которую передали ему родители, и реальной современной Арменией, которая не соответствует ни территории предков, ни их языку. Он мечется между Францией, где родился и вырос, и Арменией, к которой тянется, но где всегда остаётся чужим.
В Советском Союзе он тайно встретился с великим режиссёром Сергеем Параджановым. Этого гениального художника власти посадили, поскольку его настоящим преступлением было то, что он был свободным творцом, который отказывался подчиняться правилам. Встреча с Параджановым потрясла Доникяна. Он написал о нём поэму «Кони Параджанова», которая вышла в 1979 году. Это гимн свободе художника, человека, который не продаётся власти. «Моё имя станет поступком в жизни моих сыновей. Человек, я не был продажен», — пишет Доникян.
Дени Доникян вместе с Сергеем Параджановым. Тбилиси. 1980 год. Источник
Он принял свою роль намеренно маргинального писателя, человека со стороны, который имеет право говорить неудобную правду. Изгнание из-за проклятия превратилось в творческий метод, в способ видеть то, чего не видят другие. Он деконструирует, то есть разбирает по частям, показывает изнанку — миф об Армении как «стране мёда». Да, говорит он, Армения дорога нашим сердцам. Но она также «страна желчи» — страна с огромными проблемами, о которых нужно говорить вслух.
В 2003 году вышла его книга «Наша Иная Страна». Журналист спросил его: «Вы хотите спровоцировать армянскую публику?». Доникян ответил честно: «Если и есть провокация, то лишь для того, чтобы читатель увидел разницу между реальной Арменией и мифом. Именно миф разочаровывает людей. Моя книга написана, чтобы в Армении что-то менялось, а для этого нужно видеть реальность».
По мнению Доникяна, освобождение армян начнётся, когда они избавятся не только от внешних врагов, но и от внутренних: от иллюзий, пассивности, страха, слепой преданности мифам. Современная Армения — это не библейская страна из сказок. Это обычная развивающаяся страна, которая медленно оправляется от советского прошлого и страдает от коррупции, бедности, эмиграции. Об этом нужно говорить, а не замалчивать.
Доникян считает, что изгнанником может быть не только тот, кто уехал из страны. Изгнанник — это любой, кто не вписывается в норму, в консенсус. «Безработный, инвалид, угнетённый, политический оппозиционер — все они изгнанники», — пишет он. И именно о них он хочет рассказывать. О тех, чьи голоса не слышны.
Его роман «Видюр» вызвал скандал в Армении. Название можно перевести как «внутренности» или прочитать как «трудные жизни». Роман основан на реальных социологических исследованиях о людях, которые выживают на мусорных свалках в Армении. Главный герой — журналист по имени Гам, который скрывается от властей. Он переоделся тряпичником и живёт на свалке на холме над Ереваном. Он опубликовал в газете «Жаманак» статью, в которой высмеял правительство и вскрыл язвы общества. Теперь его ищут, и он прячется среди отбросов, среди самых обездоленных людей. Его имя символично: Гам по-армянски означает «я есть» или «или». Он носит имя деда, который был изгнан из родного города во время Геноцида. Три поколения изгнания, три поколения боли.
Когда книгу перевели на армянский под названием «Агпастан» (Աղբաստան), разразился скандал. Это слово означает «страна мусора», но это также игра слов. «Агпар» (или же «ахпар») — прозвище, которым армяне, жившие в Советской Армении, называли тех, кто вернулся из диаспоры после 1946 года.
Многие армянские читатели и критики восприняли название как оскорбление. Они решили, что Доникян называет всю Армению помойкой, что он ненавидит страну. Но писатель защищался: «Я не ненавижу Армению. Я люблю её настолько, что не могу молчать о её боли. Настоящий скандал — это социальное насилие, о котором говорит роман. Когда священное скрывает страдание, когда оно провоцирует страдание — вот тогда оно становится скандальным».
Обложка книги Vidures (в английском переводе — Trashland). Источник
Доникян задаётся вопросом: какое будущее у армянской литературы, если писателям нельзя критиковать власть и общество? Если литература должна быть только патриотической, только восхваляющей? «Лучший способ любить свой народ — говорить о нём правду», — считает он. Он сравнивает Армению с Францией, где его роман приняли хорошо. Во Франции свобода творца, его право на критику и даже провокацию — это основа культуры.
Роман «Видюр» написан необычно. Он смешивает два языка: французский и армянский сленг. Доникян вставляет в текст армянские выражения из уличного языка, языка простонародья. Это роман человека, который разделён между двумя культурами. «”Видюр” не мог быть написан ни армянином из Армении, ни коренным французом, — говорит Доникян. — Требовалось соединение этих двух источников».
Ещё одна сильная работа Доникяна — пьеса «Остров души», вышедшая в 2013 году. Это сложная аллегория о ненависти, Геноциде и памяти. Действие происходит на заседании военных, которые должны переименовать необитаемый остров. На острове нашли кости собак. Военные хотят дать острову новое красивое название, чтобы прославить историю страны и забыть о том постыдном, что там произошло. Но что именно произошло, прямо не говорится — только намёки, недомолвки, многозначительное молчание.
В пьесе переплетаются три истории. Первая — реальная история из Стамбула 1910 года. Тогда младотурки — новое правительство Османской империи — решили модернизировать столицу. Они хотели сделать город чистым и европейским. Проблема была в том, что по улицам Стамбула бродили десятки тысяч бездомных собак. Для мусульман собака — нечистое животное, но убивать их считалось грехом. Поэтому власти придумали другой план: собак отлавливали и на лодках вывозили на маленький необитаемый остров в Мраморном море. Там собаки умирали от жажды и голода.
Доникян проводит страшную параллель: армян тоже считали «собаками», «нечистыми», «вредителями». Пропаганда младотурок перед Геноцидом 1915 года сравнивала армян с болезнью, с паразитами, которых нужно уничтожить. Точно так же, как собак называли «чумой», которая мешает модернизации города. Дегуманизация — превращение людей в животных или вещи — это всегда первый шаг к массовому убийству.
Третья история в пьесе — это отсылка к опыту самого Доникяна во Вьетнаме. Он жил в Сайгоне во время войны и видел, как коммунистический режим расправлялся с инакомыслящими. Массовые казни, лагеря для «врагов народа», исчезновения людей. Доникян показывает, что механизмы насилия повторяются в разных странах и эпохах. Всегда есть «другие», которых объявляют врагами. Всегда есть пропаганда, которая готовит почву для убийства. Всегда есть молчание, которое позволяет преступлениям продолжаться.
Подход Доникяна к памяти напоминает палимпсест. Это красивое слово обозначает древний пергамент, на котором писали средневековые монахи. Пергамент был дорогим, поэтому старый текст смывали и писали новый. Но следы старого текста всё равно оставались, просвечивали сквозь новые слова. Так и память: новые события наслаиваются на старые, но прошлое не исчезает полностью. Оно просвечивает, влияет на настоящее, возвращается в самые неожиданные моменты.
Турция пытается забыть Геноцид, заткнуть рты тем, кто о нём говорит. Но память не стирается. Тела жертв до сих пор лежат в земле. Потомки выживших несут эту травму в себе. И рано или поздно правда выходит наружу — как в пьесе Доникяна, где землетрясение поднимает на поверхность спрятанные кости.
Доникян также использует подход, который в науке о памяти называют «мультинаправленным». Это значит, что разные трагические события не конкурируют друг с другом за внимание, а дополняют друг друга, помогают понять общие механизмы зла. Холокост, Геноцид армян, резня в Руанде, сталинские лагеря — у всех этих трагедий есть общие черты. Изучая одну, мы лучше понимаем другие. Память о страдании может объединять людей, а не разделять их.
Дени Доникян — живое доказательство того, что изгнание не обязательно проклятие. Оно может стать привилегией — способностью видеть мир с разных сторон. Его существование между мирами, языками, культурами превратилось в уникальную творческую позицию. Он — акробат на канате, балансирующий между прошлым и настоящим, Востоком и Западом, принадлежностью и отчуждением.
Урок жизни Дени Доникяна прост и сложен одновременно: родина — это не обязательно место на карте. Родиной может стать язык, на котором ты пишешь. Творчество, которое ты создаёшь. Память, которую ты хранишь. Для тех, кто лишён земли, письмо становится территорией. Для тех, кто не может вернуться домой, домом становится само слово — живое, меняющееся, вечно ищущее способ передать правду о мире и о человеке.
Доникян продолжает писать. Продолжает бросать вызов удобным мифам. Продолжает балансировать на грани миров. И в этом упорстве оставаться между, не выбирая одну сторону раз и навсегда, — вся его сила. Вся его честность. Весь его дар миру.
Источники:
KEFALIDOU C. M. Une histoire de chiens: haine, génocide et mémoire palimpsestique dans L’Île de l’âme de Denis Donikian //Acta Iassyensia Comparationis. – 2021. – Т. 1. – №. 27. – С. 29-38.
Magdalini Kefalidou C. Denis Donikian,«l’écrilibriste». Paratopie, vagabondage et ethos de l’écrivain exilé //Hommes & migrations. Revue française de référence sur les dynamiques migratoires. – 2020. – №. 1329. – С. 21-27.
Denis Donikian [на англ.]. // Aurora Humanitarian Initiative. — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: URL (дата обращения: 19.10.2025).
A Critical Exclusive: A Sexy, Fun, Beautiful Trio of Books from Denis Donikian [на англ.]. // The Armenian Mirror-Spectator. — 10.06.2021. — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: URL (дата обращения: 19.10.2025).
Trashland: An Armenian Dystopia [на англ.]. // The Armenian Mirror-Spectator. — 31.08.2022. — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: URL (дата обращения: 19.10.2025).
Patriotic but Exhausted, They Leave Armenia [на англ.]. // Keghart.org. — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: URL (дата обращения: 19.10.2025).
The Armenian Diaspora, or the Cuckolds of Armenia [на англ.]. // Keghart.org. — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: URL (дата обращения: 19.10.2025).