Поэтическое исцеление Элейн Арутюнян Рирдон
Элейн Арутюнян Рирдон — литератор, художник, педагог и травница. Она живёт в Западном Массачусетсе в домике на холме в окружении природы. Рисует акварелью, фотографирует птиц, цветы в своём саду и урожай из собственного огорода, пишет маленькие рассказы и стихи, которыми делится в блоге.
Листая последний, неизбежно проникаешься симпатией к этой почти сказочной колдунье и немного влюбляешься в пасторальную атмосферу её светлого и правильного мира. А потом вчитываешься в строки её стихов, опутанных растениями, пропитанных ароматами готовки и лучами утреннего солнца — и становится больно. Потому что часто вся эта красота, увиденная ею, — лишь бальзам, скрывающий рану, которая не заживает уже 110 лет.
Элейн Арутюнян Рирдон. Источник
Её творчество — гимн целительной силе природы, простых человеческих радостей, заботы, любви и памяти.
В своём имени Элейн хранит память о своих предках: двойная фамилия рассказывает нам о её армянском и ирландском происхождении. Об этом она упоминает в стихотворении Assimilation:
“Мы не можем вернуть прошлое наших родителей, мы можем лишь поставить одну ногу перед другой, идти в наше собственное настоящее, шаг за шагом. Я была ребёнком смешанной крови. У меня было две расы, три языка и сохранённая боль от вынужденного похода из горной деревни через пустыню до Алеппо, и воспоминание о деревне, которую я никогда не увижу”
Стихотворения Элен Арутюнян Рирдон печатают в поэтических журналах и антологиях, цитируют в сети. Ею были написаны три сбоника: The Heart is a Nursery For Hope, Look Behind You и Stories Told in a Lost Tongue. Обложки ко всем трём были нарисованы ею же.
The Heart is a Nursery For Hope (2016)
Дебютный сборник стихов Элейн Арутюнян Рирдон The Heart is a Nursery For Hope («Сердце — колыбель надежды») повествует о силе человеческого духа, способного хранить надежду даже в самых сложных обстоятельствах. И, конечно, о природе.
Look Behind You: a story of immigration and assimilation (2019)
Спустя три года Элейн Арутюнян выпустила свой второй сборник стихов — Look Behind You («Оглянись назад: история иммиграции и ассимиляции»). Само название подсказывает, что внутри спрятаны воспоминания и истории. Обращение к прошлому — не только акт памяти, но и способ обрести силу и направление для будущего.
“Стихи Рирдон элегичны в своём изображении разворачивающейся жизни в её многочисленных повседневных проявлениях. Здесь вы найдёте прошлое иммигрантов-родителей, выражающее себя в повседневных привычках и ритуалах «старой страны», и их ассимиляцию в американское настоящее, которое одновременно искажает и сохраняет их жизнь, а также позволяет Рирдон выразить их в восхитительно увлекательных ритмах. Наслаждайтесь”
“Семья Рирдон преподносит Элейн дар мифа и истории. Здесь есть гадание на кофейной гуще, феи, банши и духи Хэллоуина. Читатели насытятся вкусами и запахами, а также мифами, почерпнутыми из американского детства, обогащённого глубокими корнями двух древних культур”
Stories Told in a Lost Tongue (2024)
Stories Told in a Lost Tongue вышел в свет в сентябре 2024 года. Третий сборник стал наиболее явным выражением тем памяти и исцеления в контексте изгнания и адаптации. В описании говорится, что книга охватывает три поколения, исследуя, как истории, ритуалы и даже языки передаются и трансформируются через время. Особое внимание уделяется алхимии приготовления пищи как способу воскрешения воспоминаний и связи с теми, кто был любим.
А вот три стихотворения из сборника.
Утренняя история
Когда я просыпалась утром
и просила рассказать мне истории, бабушка говорила:
«Не болтай слишком много —
мухи залетят в рот».
Я всё ещё хотела услышать историю.
Она говорила: «Попозже, после того, как завершим дела».
Она повязала мне фартук,
придвинула табурет к столу,
дала мне петрушку, дроблёную пшеницу,
бараний фарш и мой тазик с водой,
чтобы смачивать руки,
пока мы вместе готовили.
Она сказала: «Мяси, чтобы было
мягко, как попка младенца».
Мы делали круглые гладкие шарики.
Мы засовывали большие пальцы,
чтобы развернуть их,
и ложкой накладывали начинку.
Я всё ещё хотела услышать историю.
Бабушка сказала: «Моя бабушка готовила кюфту,
как мы, а я носила плов и кюфту
отцу в поле. Иногда ездила на осле, иногда на лошади».
Бабушка говорила никогда не ездить верхом на лошади или верблюде.
И мы никогда не ездили на них в нашем районе в Бостоне.
Тот дом отличался от нашего.
Животные жили внизу, люди — наверху.
Я спросила, можно ли нам завести кур.
Она сказала «нет, не здесь».
Она сказала, чтобы я держала рот закрытым,
не болтала так много — мухи залетят.
Я мысленно наблюдала, как разворачивается её история.
Её последний день дома, когда она и её сёстры
вернулись из школы и обнаружили, что все мертвы,
запертая церковь подожжена. Деревня теперь тихая,
если не считать солдат, которые собирали оставшихся людей.
Они шли из своей горной деревни,
участвуя в марше смерти в пустыне,
мучимые жаждой, ели траву и листья,
всё, что находили.
Две сестры погибли в пустыне,
три — выжившие — отправились в Алеппо,
а оттуда — дальше.
Июньское утро
Первое тёплое июньское утро.
Я собираю ревень и лесную землянику,
которые наполняют воздух ароматом.
Слаще любой садовой ягоды,
четырёх штук хватит на напёрсток.
Вернувшись к кухонному столу,
я нарезаю бледные стебли ревеня,
на восемь порций, кладу в кастрюлю,
добавляю сахар, кардамон и ваниль.
Некоторые вещи в нашей жизни постоянны,
как помешивание на плите весенним утром.
Хрустящие стебли бордового вина превращаются в шёлк.
Бабушка, мама, а теперь и я —
мы все помешивали на плите ради любви.
(У многих из нас остались тёплые воспоминания из детства: я хорошо помню, как я ела ревень. Сейчас я добавляю немного архата и кленовый сироп. Иногда добавляю ваниль, ягоды или чуть-чуть кардамона. И делюсь изысканным рецептом ревеневого десерта. Если у вас цветут розы, то можете украсить еду их лепестками).
Беженцы от ласковых слов
Он всегда задавался вопросом,
какие ласковые слова произносил Дедушка
на языке, которого он не понимал.
Его дедушка внушал уважение
голубыми глазами, которые замечали всё.
Вырванный из гор Хай близ Харпута,
он поселился у подножия холмов недалеко от Олбани.
Дедушка сажал стручковую фасоль
и капусту каждую весну,
больше ценил виноградные листья,
чем фиолетовые шаровидные плоды.
Приведя себя в порядок и ведя себя наилучшим образом,
его семья приезжала в гости.
Одетые в одежду для церкви, они позже
переодевались для отдыха.
Когда Дедушка выходил на крыльцо,
чтобы объявить об обеде, он оценивал их,
когда они взбегали по ступеням крыльца,
чтобы вымыть руки у кухонной раковины.
Он смотрел пронзительными глазами
и произносил «Tutum golukh»,
когда они устремлялись на кухню,
заправляя рубашки.
Это ласковое слово оставалось с ним
сорок лет спустя.
Неважно, что означали слова,
главное, что это были ласковые слова.
Эти армянские слова путешествовали
в Новую Англию с беженцами,
которые поселились здесь, ласковые слова,
которые заржавели от неиспользования.
Теперь он обосновался со своей семьей
и нашёл выжившего ребёнка
из той далёкой деревни,
который знал их диалект и перевёл.
Ах да. Я хорошо знаю эту фразу.
Моя бабушка часто говорила это мне.
«Tutum golukh» — тыквоголовый,
глупый, пустой, как тыква.
Помни, в нашей культуре ты не хочешь
слишком привлекать внимание к тому, что тебе особенно дорого.
(Для Дэвида, который спросил, могу ли я перевести слова его дедушки).
Источники:
Stories Told in a Lost Tongue: a poetic journey through generations;
Stories Told in a Lost Tongue by Elaine Harootunian Reardon;
На обложке фотография Элейн Прутюнян Рирдон, взятая из её блога. Перевод стихотворений: нейросети, гугл-переводчик.